Татьяна Арутюнова - Подруги в поиске [СИ]

— Только бы малыш выжил! — молилась я.

Утром Наташа прошла к Татьяне в палату. Она уже не спала.

— Наташа, — сразу начала Таня умолять подругу, — уговори врача показать тебе моего мальчика. Сними его на камеру мобильного телефона, я хочу посмотреть, какой он. Врач сказала, что ещё не скоро принесут его мне.

Таня была не узнаваемая, бледная, измученная.

Наташа встретилась с лечащим врачом подруги и попросила рассказать о её здоровье и о состоянии ребёнка.

— Она потеряла много крови, — сообщила врач. — Вы, наверное, знаете, что Татьяна Павловна упала в открытый канализационный люк, расположенный на дороге. Перед операцией её пришлось тщательно обрабатывать. Ведь она была вся в канализационных водах. Вы, как врач, понимаете, что значит положить её в таком виде на операционный стол! Без осложнений бы операция не обошлась. Да и ребёнку сепсис был бы обеспечен. И так много инфекции вокруг. Поэтому было потеряно драгоценное время и для здоровья матери и для ребёнка. Что касается новорожденного. Он жив, но в очень тяжёлом состоянии. Самостоятельно не дышит и не сосёт. Кормят его через зонд, ставят капельницы.

— Но есть надежда, что он будет жить?

— Мы не Боги, как и вы, — развела руками врач, — делаем всё возможное.

— Разрешите мне на него посмотреть. Пожалуйста!

— Хорошо, только наденьте стерильные халат, маску, колпак и бахилы.

Наташа переоделась во всё стерильное и пошла за врачом.

— Вот её малыш, — показала врач на кувез.

Наташа подошла поближе и посмотрела на него.

— Ему, что, не хватает кислорода?

— Почему вы так решили?

— Ну, посмотрите на цвет кожи тех двух детей и его. Он синюшный!

— Это его природный цвет кожи. Цвет кожи негроидной расы.

— А вы, случайно, не перепутали детей!

— Однозначно, нет!

Наташа вытащила из кармана мобильный телефон и сделала несколько снимков.

— Я бы не стала показывать матери фото ребёнка с трубками, — посоветовала врач.

— Она тоже врач, как и мы, и всё поймёт. Ей, главное — видеть своего ребёнка живым.

Наташа вышла в коридор и стала переваривать увиденное. Немного погодя решила позвонить мне.

— Ира, я сейчас была у Тани и видела её ребёнка.

— Ну, и как у них дела?

Она пересказала мне информацию, полученную от врача, об их здоровье, а потом спросила:

— Ты не помнишь, нам Таня ничего не говорила о национальности отца своего ребёнка.

— Не помню, кажется, не говорила. А тебе, зачем его национальность понадобилась?

— Да что-то не вяжется в моей голове, — начала она размышлять, — она говорила, что её Владимир где-то на севере охраняет секретный объект.

— Это она точно говорила, — подтвердила я.

— Но, вряд ли на эту работу наняли бы негра!

— А причём тут негр?!

— У Тани родился чернокожий ребёнок.

— Что-о-о? Этого не может быть! — чуть ли не в истерике завопила я и в момент вспомнила, что у наших детей, похоже, один отец. Не может такого быть, чтобы…

И тут я замолчала и вспомнила историю рождения внука Нины Васильевны. К тому же в нашем городе за весь год, а иногда и за несколько лет подряд, не возможно было встретить на улице чернокожего человека.

— Получается, её возлюбленный никакой не Владимир, а Сергей Вавилов!. А это значит, что и мой Владимир тоже не Владимир, а Сергей.

— Ира, Ира, ты, что молчишь? — услышала я в трубке голос Наталии.

— Что? — опомнилась я.

— Я сделала несколько снимков её мальчика на свой мобильный телефон. Мне показать их Татьяне или нет?

— Наташа, — угасшим голосом промямлила я, — приходи ко мне, здесь на месте решим, как тебе поступать дальше. Пока не знаю, что тебе ответить.

— Я сегодня вторые сутки на ногах после ночного дежурства. А завтра к тебе приду.

Теперь у меня было время, как следует обдумать всё сказанное Наташей. Мысли метались в голове. Я представила себе, как Таня выписывается из больницы домой со своим мальчиком, а немного погодя, рожаю и я.

— Скорее всего, у моего ребёнка будет такой же цвет кожи, как у её сына. Скрыть тот факт, что у наших детей один отец, уже не получится.

Но я очень дорожила нашей дружбой с ней. И хотела её сохранить. Мы с Таней не виноваты в том, что Владимир или Сергей морочил нам головы одновременно. Таня всей душой была настроена на создание семьи с ним. Я тоже хотела бы иметь полноценную семью с отцом моего ребёнка. Однако, когда поняла, что мы рассчитываем на одного и того же мужчину, то почти сразу мысленно отказалась от него. Кроме того, я была уверена в том, что он не достанется ни одной из нас. Я стала считать, что он — «перекати поле». Сейчас в моей голове родился спасительный план. Я решила убедить Наташу не показывать Татьяне фотографии её ребёнка. Расчёт был прост. Мне нужно было дождаться моих родов и посмотреть на своего малыша. Возможно, мои гены сильнее генов Владимира, и мой долгожданный малыш появился бы на свет со светлой кожей. Тогда не надо будет ничего изобретать для того, чтобы сохранить нашу дружбу с Таней. А уж Владимир и сам не захочет афишировать наше знакомство. Таким образом, никто не узнает, что мальчик мой рождён от него. Вот только, как объяснить Наташе, по какой причине не надо показывать Тане фотографии её ребёнка, я придумать никак не могла.

— Ладно, — решила я, — сначала посмотрю на него, а потом определюсь с причиной.

Я сходила в магазин, купила фруктов, молока, сладостей, чай, сдобных булочек, сливочного масла, натушила дома картошки с большим количеством мяса и отправилась в роддом навестить подругу. К ней меня не пропустили. В температурном листе справочного бюро было написано, что состояние у неё средней тяжести и повышена температура. Она всё ещё находилась в реанимации. Я написала подруге записку.

— Танечка, выздоравливай быстрее. Хорошо ешь, не падай духом. Всё будет нормально. Напиши, надо ли сообщить твоим родителям о том, что ты находишься в больнице. Держи хвост пистолетом, подруга!

Передатчица забрала продукты, записку и отнесла Тане. Я как раз удачно пришла ко времени беседы с лечащим врачом.

— Ребёнок Татьяны Павловны находится в тяжёлом состоянии, — сообщила врач, — улучшения пока не наблюдается. К сожалению, много потерял в весе. Самостоятельно мальчик по — прежнему не дышит.

У меня сжалось всё внутри. Дурнота подступила к горлу.

— Вам плохо? — спросила врач, глядя на моё побледневшее лицо.

— Немного, — ответила я, — сейчас всё пройдёт.

— Беременные женщины слишком впечатлительны, именно поэтому мне не хотелось вам рассказывать о состоянии здоровья новорожденного. Положите голову на стол и посидите так немного.

Она начала беседу с другой женщиной. Я опустила голову на свои руки, лежащие поверх стола. Минут через пятнадцать мне стало легче. Вскоре передатчица принесла мне записку от Татьяны. Она писала: