Татьяна Арутюнова - Людочкины выкрутасы [СИ]

И тут же тихонько стал смеяться над собой:

— Я такой же дурак, как и она. Решил никогда не показывать ей результаты генетических экспертиз. И что решил с ними сделать? Положить в эту же коробку, в надежде, что она из-за своего маленького роста её никогда не достанет из антресоли.

И, тем не менее, он затолкал под скрепку поверх её документов из клиники результаты своих анализов, генетических экспертиз, положил на самое дно коробки и произнёс:

— Пусть лежат на всякий случай.

В прихожей раздался звонок. Степан быстренько затолкал коробку под ванну и пошёл открывать дверь. Пришла тёща. Она поздоровалась, разделась, сунула ноги в комнатные тапочки и пошла в детскую комнату.

— Вернулась? — с довольной улыбкой спросила она Людмилу. — Ну-ка встань, я на тебя посмотрю!

Дочь встала и покрутилась перед матерью.

— Теперь ты счастлива, доченька?

— Ещё как счастлива, мама! — с восторгом воскликнула Людмила. — А ты, почему такая грустная? Или не рада видеть меня такой?

— Ну, что ты! Очень даже рада, — ответила мать, отведя глаза в сторону.

— А почему папа не пришёл? Неужели ему не интересно узнать, какой я стала? Ведь они с Васей столько для меня сделали.

— Они с твоим братом уехали в отпуск к одному знакомому егерю на целый месяц. Решили поохотиться, — соврала мать сдавленным голосом.

А Людмиле и в голову не пришло, что морг не смог бы отпустить в отпуск сразу обоих санитаров.

— Ну, что же, — вздохнула она, — дождусь, когда они вернутся домой с добычей.

Почти всю ночь они со Степаном проболтали об её операции, о том, как она её перенесла, какое отношение к пациентам в германской клинике и, как ей, бедняжке, там было одной тяжело и одиноко. Теперь Егорова была несказанно счастлива в своей семье. Ей было даже страшно подумать, что какая-нибудь нелепость могла бы разрушить это счастье. Сон не шёл, и она стала подумывать о том, что неплохо было бы устроиться на работу и начать материально помогать мужу, содержать семью. И тут она вспомнила о спрятанных в антресоли документах по искусственному оплодотворению.

— Знаю, что Стёпа никогда не заглядывает туда, но на всякий случай избавлюсь от них. Он и так много пережил, пока я находилась в Германии. Дополнительные потрясения ему не нужны.

Когда Степан ушёл на работу, она подтянула под антресоль журнальный столик, поставила на него табуретку, забралась на это сооружение и достала коробку из-под обуви. Спустилась на пол, уселась на диван и стала перебирать её содержимое.

— Да где же эти бумаги? — рассматривала она каждый листок.

На самом дне она обнаружила стопку бумаг, зажатых большой скрепкой. Вытащила из-под неё верхний листок и стала читать.

— Боже мой! — завопила она.

Трясущимися руками она открепила второй листок.

— Стёпочка, милый, что заставило тебя на это решиться?

Затем взяла третий лист и тоже начала нервно читать его.

— Он сделал три генетические экспертизы на отцовство и теперь знает, что воспитывает не своих детей.

Ужас сковал её тело, губы тряслись, а из глаз лились слёзы.

— Что же делать? Что же делать? — истерила она. — Может, не стоит ждать, когда он начнёт со мной разговор на эту тему, а попытаться самой ему всё объяснить? Рассказать, что он не может иметь детей. Показать ему его анализы, подтверждающие это. Надо только вспомнить, куда я их положила.

Она нервно вытянула из-под скрепки следующий листок и прочитала:

— Спермограмма. Сделан чуть меньше двух месяцев тому назад, — посмотрела она на дату. — Значит, мне ничего не придётся объяснять ему о его мужском здоровье. Даже не знаю, хорошо или плохо то, что ему о нём уже всё известно.

Она скользнула взглядом по верхнему листу под скрепкой и замерла, догадавшись, что оставшиеся документы как раз и касаются искусственных инсеминаций донорской спермой. Она сняла с них скрепку и стала рассматривать договоры, квитанции, справки. Переложила их в руках несколько раз, вспоминая, к рождению какого ребёнка имеет отношение каждая бумажка.

— Боже мой! — срывающимся голосом взмолилась она.

Потом спохватилась, быстро сложила всю стопку бумаг в прежнем порядке. Зажала её скрепкой, бросила на дно коробки, засыпала оставшимися бумагами и накрыла коробку крышкой. Снова вскарабкалась на табуретку, запихнула коробку в антресоль и захлопнула её дверцы. Мухой слетела на пол, расставила стол и табуретку по своим местам и бросилась на диван. Её сердце так бухало в груди, что пульсация сосудов ощущалась кожей на висках и шее.

— Что же теперь будет? Что же теперь будет? — повторяла она. — Может, всё-таки поговорить с ним обо всём этом?

Но вдруг трясучка резко прекратилась, она выпрямилась и сама же себе ответила:

— Нет, не стоит. Захочет, сам обо всём расспросит.

И тут её понесло, словно Степан находился в одной комнате с ней и уже потребовал объяснения:

— А чем ты, собственно говоря, не доволен? Тем, что я детей родила не от тебя? Да не от тебя! Так ты же мне их дать не мог и не сможешь, как я поняла по последним анализам! И что? Я должна была прожить с тобой всю жизнь без собственных детей? Или взять их в детском доме? Нет, дорогой, эти дети хотя бы мои родные кровиночки! А до их биологических отцов мне нет никакого дела! Я их не знаю, и знать не хочу. Их отцом я всегда считала, и буду считать тебя. Ты мне ещё, спасибо, скажешь за то, что я создала полноценную семью! Три замечательных мальчика носят твою фамилию. Они будут продолжателями твоего рода. Будь у тебя другая жена, она разве додумалась бы тебя так осчастливить? Да бросила бы она тебя, ушла бы к другому мужчине и нарожала от него детей! А что касается тайны рождения наших мальчиков, так она останется с нами. И никто не узнает, о твоей невозможности иметь собственных детей.

Она прищурила глаза.

— Молчишь? Всё о наших детях знаешь и молчишь. Значит, со всем согласен, Всё понял. Правильно оценил.

Спустя полчаса она уже чувствовала себя героиней. Осмелела, подбоченилась и гордо выхаживала по комнате. Остановилась у зеркала, внимательно посмотрела в него, и сказала своему отражению, жестикулируя рукой:

— Молодец! Умница! Он ещё не раз скажет тебе, спасибо, за сыновей!

В понедельник на допрос к следователю привели Федулова — отца Людмилы Егоровой.

— Назовите свою фамилию, имя, отчество, — потребовал следователь.

— Федулов Леонид Яковлевич.

— Где, когда и с какой целью вы, гражданин Федулов, похитили гражданку Веселову Светлану Витальевну?

— Я её не похищал, — категорично заявил он.

— А как она оказалась в загородном доме гражданина Пущина?

— Я её туда привёз.

— На чём привезли?

— На своей «Ниве».

— А в машине она как оказалась?