Татьяна Арутюнова - Людочкины выкрутасы [СИ]

В здании аэропорта Егорова получила свой чемодан на колёсах, докатила его до стоянки такси. Тут же села в первую подвернувшуюся машину и уехала. Ивана она с собой не пригласила.

— Вот сволочь! — разозлился он, — Столько времени на неё потратил, а она не соизволила меня доставить домой!

Он вернулся в аэропорт, обменял несколько последних евро на рубли и отправился домой на общественном транспорте. Феодосия Ивановна, увидев сына, повисла на нём и зарыдала. Иван прижал её к груди, погладил по голове, успокоил и спросил:

— Что известно об Оксане? Надеюсь, она не вышла замуж, пока я был в Германии?

— Что ты дорогой! Мы с Лилей её здесь днём и ночью стерегли. Не переживай, она тебя любит и простит. Я в этом уверена. Когда собираешься к ней заявиться?

— Сегодня отдохну, а завтра поеду.

— Вместе поедем, — заявила мать. — Я знаю, как к ней правильно подойти. Она у тебя ещё та штучка — строптивая. Я часто навещала её. Знаешь, как нам приходилось укрощать друг друга? У-у-у! — протянула Феодосия Ивановна.

Иван начал отказываться от её помощи, но Феодосия Ивановна была непреклонна.

Вечером следующего дня они вдвоём вошли в подъезд Оксаны, поднялись на нужный этаж и остановились у её двери. Феодосия Ивановна отодвинула сына в сторону так, чтобы его не было видно в глазок, и предупредила:

— Пока не позову, не входи в квартиру.

Она нажала кнопку звонка. Через несколько секунд дверь отворилась.

— Здравствуй, Оксаночка! — пропела свекровь ласковым голоском.

— Здравствуйте, Феодосия Ивановна, — ответила Оксана, не приглашая её войти.

Свекровь поняла, что оказалась нежеланной гостей и спросила в лоб:

— Помнишь, ты говорила, что теперь, когда ты узнала всю правду о взаимоотношениях моего сына с Людмилой Егоровой, ты его простила?

— Ну, — уставшим голосом произнесла Соколова.

— Что, ну? — с нетерпением спросила свекровь. — Говорила или нет?

— Говорила, — подтвердила она. — И что из этого?

— Тогда получи!

Она с силой потянула сына за рукав и втолкнула его в прихожую.

— А я пошла, — двинулась Феодосия Ивановна к лифту. — Некогда мне тут с вами заниматься.

Она нажала кнопку лифта, вошла в него, и, продолжая ворчать, поехала вниз.

Оксана стояла в ступоре. Все мироощущения покинули её. Иван обнял жену и стоял так с ней минуты три в напряжении, не зная, чего ожидать от неё дальше. Оксана начала рыдать.

— Оксаночка, ты правд, простила меня? — спросил Иван хитрым медовым голоском.

Она кивнула головой.

— Где ты был?

— В Германии, — ответил он, испугавшись последующих расспросов.

— А, кого же тогда похоронили?

Он взял её за плечи, повёл в комнату и посадил на диван.

— Я и сам пока этого не знаю. Завтра начну с этим разбираться.

Он честно рассказал ей, где был и почему там оказался. Поклялся, что Людка больше никогда не захочет его шантажировать. Рассказал, что видел результаты генетических экспертиз. Что на самом деле он не приходится отцом её ребёнку.

— А вот, почему моё удостоверение оказалось у того парня, которого похоронили под моим именем, мне ещё предстоит выяснить, — снова задумчиво произнёс он.

Затем, прищурив глаза, стал рассуждать:

— Оно оставалась в папке на даче, на которой меня держали некоторое время, когда похитили. Возможно это вовсе не моё удостоверение, а моего однофамильца? Хотя у всех удостоверений разные номера и серии.

Спустя три часа мать позвонила ему и сообщила, что достала из почтового ящика его чёрную папку с документами.

— Мама, в ней есть моё милицейское удостоверение?

— Нет, сынок, удостоверения здесь нет. А ты почему задаёшь мне такой вопрос? Я же говорила тебе, что его обнаружили в кармане мужчины, которого похоронили под твоим именем.

Ивану Милованову пришлось долго доказывать, что он вовсе не умер, а очень даже живой и пребывает в добром здравии. Первым делом он отправился в свой родной опорный пункт милиции. Когда он вошёл в него, Егоров разбирался с какой-то шумной группой граждан, похоже, конфликтующих соседей. Иван сел в сторонке и стал ждать, когда они уйдут. Мнут через двадцать, разбирательство прекратилось, и люди направились к выходу.

— Сергей перевёл взгляд на Ивана.

— Наше вам с кисточкой, — шутливо произнёс Милованов.

Сергей Егоров резко дёрнулся назад, прикрыв лицо рукой.

— Вот, чёрт!

— Да живой я Серёга, — уже серьёзно произнёс Иван.

— А кого мы тогда похоронили?

Как другу, Милованов в подробностях рассказал историю своего исчезновения и добавил:

— Но больше об этом мне никому не хотелось бы рассказывать.

— Не получится, Иван, — внушительно предупредил Сергей. — Чтобы восстановить своё доброе имя, и восстановиться среди живых, тебе придётся в подробностях всё рассказать и описать. Кстати, а ты знаешь, что Пущина и Федуловых повязали?

— Нет.

— Повязали, Ваня, повязали. Они отлавливали бомжей, удерживали их в подвале загородного дома и заставляли просить деньги у граждан в людных местах. Потом стали проделывать это и с инвалидами. Помогала им в этом одна медсестра из дома-интерната для инвалидов. А знаешь, кто способствовал тому, чтобы эту шайку поймали?

— Кто?

— Твоя бывшая жёнушка, — засмеялся он, откинувшись на спинку стула, — Оксанка Соколова.

— Она мне вовсе не бывшая жёнушка. Мы с ней помирились.

— Ну, и как она восприняла твоё воскресение из мёртвых? — полюбопытствовал Сергей, вспомнив свою реакцию на его появление в опорном пункте.

— Более эмоционально, чем ты, и с большей любовью.

На следующий день Иван отправился к следователю, ведущему дело о похищении Светланы Веселовой, бомжей и незаконной эксплуатации их и инвалидов. Рассказал ему свою историю исчезновения. Объяснил, что под его именем похоронен какой-то другой человек. Что, скорее всего, кто-то из Федуловых или Пущин вложили в карман умершего мужчины его удостоверение.

— Почему вы не позвонили нам из-за границы?

— У меня совершенно не было денег, даже сменной одежды. К концу пребывания, я заработал их немного у дочери Федулова, но звонить всё равно побоялся. Меня здесь не было, а с матерью и сестрой они могли, что угодно сотворить, — приврал он. Я же не знал, что они уже арестованы. И уж тем более не догадывался, что меня здесь похоронили.

Дело было передано в суд. Мать Людмилы больше не скрывала от неё, что отец с братом и её дядя находятся в следственном изоляторе. Сообщила, когда их будут судить, но не сказала, за что. Она и сама этого толком не знала. Людмила расстроилась. Было горько осознавать, что её любимые папка и брат могут оказаться в тюрьме.

— Мама, неужели их осудят, и я не увижусь с ними? — плакала Людмила.