Александр Гмырин - Круг избранных

Только сейчас, к вечеру, выдалась свободная минутка. Целый день мотался — господи, похороны, оказывается, не проще тех же выборов организовать. Сколько дел! И все — в авральном режиме. Хорошо, что деньгами не стеснен, можно тратить, в принципе, сколько угодно.

Подошел Бугай:

— По пивку?

— Давай

Притащил пиво с сушеными кальмарами, уселся напротив.

Володя, отхлебнув, заговорил:

— Я вот все об Андрее, о Халяве вашем, думаю. Так кто же его все-таки убил?

— Кто? Да я.

— Ты?

Даже пивом поперхнулся. Отшатнулся. Не поверил.

— Врешь…

— Достал он меня. Слюнтяй проклятый. Он знаешь, за что сидел? За какие-то махинации. Деньги, короче, воровал. И по жизни такой. А тут начал опять зудить, поучать… Я — парень горячий, не сдержался, схватил за горло. Халява — хлипкий, тут же и сник. Честно говоря, и не думал, что так выйдет.

— А ты, — Бугай поднял глаза, — мужик правильный. Иногда, правда, тоже прогибаешься. Так нельзя! Чистеньким хочешь быть? Белыми ручками деньгу не гребут, запомни.

Володя задумался. Грязь вокруг, одна грязь. И, на самом деле, как тут не замараться? Эти выборы чертовы… Знал ведь, куда и к кому шел. Что делать? Да плюнуть на все и растереть. Будь что будет.

18

Муха, наверное, залезла в нос. Светка чихнула и проснулась.

Но по лицу ерзала красная махровая роза. Димка, улыбаясь, стоял над кроватью:

— Вставай, соня, победу проспишь.

— Победили?

— Всенепременно!

Дима положил розу на теплую Светкину грудь и стал открывать шампанское. Пробку не придержал — она бухнулась в потолок, не меньше половины шипучки вылилось на пол. Остатки Дима разлил в фужеры:

— Ну, за победу!

— За победу! — подхватила Света.

Только в восьмом часу утра стало окончательно ясно, что Котицкий — депутат. Всю ночь, с мест, от многочисленных наблюдателей, приходила разноречивая информация. Быстренько вбивали в компьютер, подсчитывали, и кривая ИТОГО скакала то вверх, то вниз. Кандидат то переваливал вожделенные проценты, то скатывался в яму «непрохождения». Кофе (спиртного не было) пилось литрами, напряжение, переменным током, взвинтило всех до предела. Где-то часов с шести результаты все увереннее балансировали выше расчетной отметки, боясь сами себе в том признаться, члены штаба, во главе с самим Котицким, обретали уверенность в победе. К восьми, когда пришли данные с последних участков и неожиданностей просто не могло быть, все крикнули ура и поздравились. Но — уже без особого энтузиазма, видимо, выдохлись.

Дима подкинул леща:

— Вы теперь, Алексей Николаевич, в круг избранных вошли.

— Вошел, вошел, теперь бы не вылететь с треском, — проворчал в ответ Котицкий, но было видно — доволен, брюзжит больше для проформы. Вскоре, уставшие, разошлись.

Теперь Димка сидел на краешке кровати и пил шампанское со Светланкой. Хорошо!

— Ты знаешь, за этот суматошный месяц у меня тут дела кое-какие поднакопились. Надо на кладбище съездить, матери и отцу как раз годовщины были. Не знаю, как это с церковной точки зрения, но лучше поздно, чем никогда. Поедем?

— Если только на такси.

— Конечно, можем себе позволить.

Быстренько собрались, Света набила сумку конфетами, печеньем, сделала бутерброды, Дима положил маленькую бутылочку водки и стопки. Вызвали по телефону такси и поехали на загородное кладбище, рядом с поселком, где раньше жили родители Димы.

— Здесь я цветочки посажу, а ты изгородь поправь, да и покрасить бы надо.

— Нечего красить, новую закажу. И памятники новые, и надгробия…

Помянув, Дима пошел к стоящему неподалеку такси, Света замешкалась. Идя по дорожке, обратила внимание на свежевырытую могилу с крестом. С фотографии, прибитой на перекрестье, глядел на нее Андрей. Под ним одиноко стоял пышный венок с золоченой надписью по траурной ленте «Андрею от друзей».

Света неудачно оступилась, сухим треском сломалась шпилька на сапоге.

— Ты чего задерживаешься? — Димка крикнул, но приглушенно — кладбище все же.

— Да вот, каблук сломался.

— Ерунда, к новой шубке — новые сапожки.

Света встряхнулась, улыбнулась благодарно и, прихрамывая, заспешила по колдобинам. На ходу сняла и упрятала в карман кольцо, так и не замеченное Димой.

— Продам, — подумала расчетливо.

1

Она сидела и рассказывала. А он слушал.

Говорок — южнорусский, с мягкими характерным «ть» (все делають, говорять) — напомнил давно умершую бабку по отцу. Вот так же, наверное, про жизнь свою кому-нибудь ведала. Душу изливала. И хоть судьбы — не в пример, даже противоположно разные, а почему-то стало жалко.

«Дочка у меня красавица была, умная да статная. А этого, ирода, как взяла в мужья — всю жизнь себе поломала. Все им денег было мало, да ведь и Веруне, ясно дело, приодеться надо. Пошел он в моря. А Веруня моя, понятно, дело молодое, хахаля приискала. Я что, я им не мешала. Хоть ей и говорила: смотри, говорю, узнает Петька. А она… Ай, да что там.

Как-то с моря он вернулся, а Веруня со своим хахалем. Ну, как и что у них там получилось, не знаю, а только зарезал он мою Веруню».

Бабка рассказывала спокойно, слово «зарезал» проскочило, как вроде кусок колбасы откромсал.

«Посадили его. Семь лет всего дали, а он — вот, через пять уже и вышел. А Веруни нет. Теперь, ирод, мне жизни не дает. Давай, говорит, убирайся, бабка, из квартиры. А какая ж я ему бабка — мать ведь? Никогда меня так, ирод, не называет».

Посетительница поднесла платочек к осклизлым глазам. Пошмыгала и продолжила.

«Гонит из квартиры, ирод. Ты уж мне, депутат наш дорогой, поспособствуй. Управу на него помоги найти».

«Хорошо, Надежда Дмитриевна, разберемся. Вы заявление свое оставьте, а мы разберемся».

«Ну, спасибо тебе, дорогой наш депутат, большое спасибо».

Кое-как удалось бабку спровадить, целый час времени отняла. И ведь даже вины своей не чувствует. Кругом права и обижена. А квартира-то чья? Зятя. Она за дочкой из деревни приехала. Судьбу мужику поломали, а теперь еще и права качают.

Нет, так нельзя, тут, может, мужская солидарность… Надо все же разобраться. Петьку этого не мешало бы найти да послушать.

Прием по личным вопросам закончился, и депутат Котицкий поспешил на заседание комитета. Вопросы на нем решались все проходные, рабочие, но важно было с одним из приглашенных встретиться, после заседания переговорить.

— Так что, Петр Ильич, перетолкуем? В кабинете у меня?

— Пойдемте, только времени у меня в обрез.

— Да мы быстренько.

Прошли в кабинет. Котицкий попросил помощницу принести чай, расположились у стола.

— Я готовлю депутатский запрос по поводу незаконных выделений земельных участков под застройку коттеджей в природоохранной зоне, — Котицкий пристально посмотрел в глаза собеседнику. — Надеюсь на вашу помощь.