Анна Данилова - Призрак Монро

Это был мужчина. Но кто он? И рассказала ли о нем Светлана следователю? Или забыла? А что, если в нем — их спасение? Почему она назвала его идиотом? Почему не рассказала о нем Дине? Что ей стоило озвучить его имя?

Дина думала об этом все утро, а потом попросила охранника сообщить следователю, что она хочет встретиться либо с ним, либо с адвокатом: ей есть что рассказать им.

Следователя на месте не было. Но ему сообщили о том, что она хочет сообщить ему нечто очень важное. Следователь, вероятно, не такой уж и плохой мужик, раз позвонил адвокату: уже после обеда Дину пригласили на беседу с Грушиным.

— Вы, моя дорогая, что-то вспомнили? — спросил с дежурной улыбкой лоснящийся от сытой и спокойной жизни адвокат, и Дина внезапно ощутила к нему острую неприязнь. А за что он, собственно, получает деньги? Что он сделал конкретно для нее, для Дины Плетневой? Чем помог? Разыскал нужных свидетелей, которые могли бы подтвердить, что они с Вадимом не выходили из дачного домика? Или, может, кто-то видел, как машину угоняли? И назвали час — как раз тот, когда было совершено убийство Сажина? Нет, нет и еще раз нет! Он не сделал ровно ничего! Разве что прикатил в прокуратуру побеседовать со своей неблагополучной клиенткой.

— Во-первых, я вам не дорогая, — бросила Дина, — это скорее вы для нас очень дорогой! Скажите, что вы сделали, какую работу провели, чтобы меня выпустили отсюда?

— Не так быстро, не так скоро, — улыбнулся Грушин, и на его полных щеках появились мерзкие ямочки. — Я понимаю: вам сейчас тяжело. Но практически все мои клиенты ведут себя так же, как и вы. Камера — это не сахар! Вы нервничаете, кажется, весь мир ополчился против вас, а адвокат — бездельник, ничего не делает, а лишь получает деньги. Знакомые слова, родная ситуация. Но я, знаете ли, уже привык к подобному поведению. Поверьте, наступит день, и вам станет стыдно передо мной.

— Хотелось бы, чтобы он наступил как можно быстрее, — мрачно отозвалась Дина.

— Вы имеете что-то сказать? Марк Александрович позвонил мне…

— Да. Я кое-что вспомнила. В тот день, когда все это произошло… Да и раньше тоже… Светлане звонил какой-то тип. Имени она его не называла. Говорила, что он идиот и надоел ей своими звонками.

— И в то утро он тоже звонил? — заинтересованным тоном спросил Грушин и даже подался вперед, словно для того, чтобы лучше расслышать каждое произнесенное ею слово. Мол, он готов работать как вол, отрабатывая полученные деньги. Дине даже показалось это нелепым.

— Говорю же: и в то утро, и раньше.

— И как реагировала ваша подруга на эти звонки?

— Чувствовалось, что они ее раздражали.

— Они не пугали ее?

— Нет. Я предложила ей обратиться в милицию, но она сказала, что сама справится, а потом добавила, что все мужики идиоты.

— Вот как?

— Что вы все гримасничаете?! Разыгрываете из себя… — Она не сумела даже подобрать нужного слова и почувствовала, что ей хочется садануть этого адвоката по его гладкой, как столешница карточного столика, лысине. — Скажу отцу, чтобы нашел другого адвоката!

— Мы, адвокаты, все такие: спокойные, ухоженные, сытые и полненькие, — произнес он, улыбаясь, извиняющимся тоном. — Ну или, во всяком случае, почти все. Когда-нибудь вы вернетесь домой, и мама вас покормит. Дина Павловна, прошу вас, постарайтесь держать себя в руках! Вы выглядите еще очень даже ничего, в отличие от вашей подруги. В ее камере такие соседки! Они дерутся. Светлана выглядит ужасно. У нее подбит глаз, волосы в кошмарном состоянии. Ее просто трудно узнать! А у вас все нормально. Итак. Она сказала, что сама справится и что все мужики идиоты. Ну что ж, это уже кое-что… Если она этого человека не боялась, значит, во-первых, знала его, а во-вторых, не чувствовала опасности. А вы сами, Дина, не можете предположить, кто бы это мог быть? Ведь вы знали кого-то из ее окружения?

— Чтобы она к кому-то так относилась — таких не знаю. Может, к Денису? Она почему-то презирала его, считала, что у него уровень развития, как у животного. Но я видела Дениса, может, он чем-то и не устраивал Свету, но у него был характер, он никогда не стал бы ей навязываться. Характер-то у него скверный, да его и так было насквозь видно. Нет, это не он.

— Вы должны вспомнить ее реакцию на звонки… Может, ее это забавляло?

— Не думаю. Но к звонкам она относилась в целом спокойно. Говорю же — раздражали они ее, но все равно не до такой степени. И уж точно это не был маньяк! Я долго прикидывала: кто бы это мог быть? Хотя бы тип этого человека! И знаете, что я подумала? Что так краснеть, как иногда краснела Светлана, когда раздавались эти звонки, может лишь девушка, которой эти звонки словно бы даже льстят. Да!

— Она не включала телефон, не говорила с этим? Пока условно назовем его «маньяком».

— Иногда включала, слушала, а чаще, увидев номер и поняв, кто это, отключала телефон и раздраженно прятала его в карман или в сумку.

— Говорите, она краснела? Почему? Ей было приятно или она стыдилась?

— У нас друг от друга практически не было тайн. И я никак не могла понять, почему она скрывает от меня его имя? Но мне в голову пришла одна мысль. Скорее всего, я ошибаюсь. Вы произнесли одно слово: что она краснела от стыда! Она могла стыдиться только одного человека, значительно старше ее. Это бы унижало Свету в ее собственных глазах.

— Вы можете назвать его имя?

— Я не уверена. Вернее, это всего лишь мое предположение.

— Ну же!

— А что, если Свете звонил и домогался жених ее матери — Ларионов?

— Интересное наблюдение! Что вы знаете об этом человеке?

— Да его все в городе знают! Ужасно обаятельный и страшно богатый старик.

— Разумеется, мне знакомо это имя. И что же?

— А то, что Светлана его терпеть не могла, она считала, что он хочет купить ее мать.

— Но ее мать, насколько мне известно, женщина с характером, она никогда не согласилась бы выйти замуж за человека, связь с которым считала бы для себя унизительной. Думаю, Светлана несколько сгустила краски.

— Я тоже так считаю. Ведь любая другая дочь на ее месте порадовалась бы тому, что ее мать, одинокая женщина с запросами, нашла наконец то, что искала. И возраст в данном случае не помеха. Такие браки даже уважаются. Вот и получается, что Света не любила Ларионова по каким-то своим, только ей ведомым причинам. И причина эта могла заключаться в его приставаниях к ней, в ухаживаниях. Если бы это был некий посторонний старик, который названивал бы ей и досаждал своими звонками, думаю, она призналась бы мне, а так… Это же Ларионов — жених ее матери. Вот она и стыдилась этого.

— Вы знаете, в этом что-то есть.

— Работайте. — Дина бросила на адвоката холодный взгляд. — Идею я вам подбросила. А вдруг он замешан в этой истории? Может, Светлана мешала ему, вот он ее и подставил? Причем он, при его-то деньгах, мог сделать это чужими руками. У него знаете какие связи!