Джеймс Чейз - Поверишь этому - поверишь всему

- Он заказал воздушное такси до Сан-Сальвадора.

Лицо Дайера вытянулось.

- У него почти нет денег. Он...

- Но у него же были миллионы еще недавно! - перебил я его.

- Раньше - да, но не теперь Он прогорел на нескольких финансовых операциях, а последняя ливанская сделка доконала его окончательно. - Он с опаской посмотрел на кухонную дверь. - Я сообщу вам, дружище, под большим секретом одну тайну. Он должен заплатить в налоговое управление огромную сумму, но у него нет этих денег. Он здорово влип. Знаете, что я думаю?

Бежать в Лиму для него единственный выход, но оттуда ему уже не вернуться.

- Что вы имеете в виду? - Мой интерес к разговору возрастал все больше и больше.

- Меня не удивило бы, если бы он пустил себе пулю в лоб. Он ведь неуравновешенный человек.

- Не могу себе представить, чтобы он МОЕ покончить с собой. Нет, только не он.

Дайер пожал плечами.

- Я знаю его лучше вас. Такое вполне возможно. Нервы его могут сдать и тогда ему конец. Откровенно говоря, я никогда не верил в прочность своего служебного положения и сумел отложить кое-что на черный день.

Его слова доносились до меня, как бы сквозь пелену тумана. Во мне зрела новая мысль.

- Ладно, - проговорил он, поднявшись и направляясь к двери. - Пойду к себе, надо немного подумать.

Немного постояв, а затем захватив бутылку виски и свой стакан, я, в свою очередь, поднялся по лестнице и вошел в свой кабинет. Едва я успел поставить на стол бутылку и стакан, как погас свет. Фонарь, который принес мне Дайер, оказался под рукой. Нашарив его и включив, я быстро вышел в коридор.

Снизу по лестнице поднимался Видаль тоже с зажженным фонарем в руке.

- Все в порядке, Берди, я сам побеспокоюсь о жене, а вы займитесь своими делами.

Появился Дайер с фонарем. Видаль прошел по коридору и, открыв дверь, исчез в спальне Вал. Дайер, не останавливаясь, спустился вниз к кабинету Видаля. В этот момент из-за двери комнаты Вал понесся его голос:

- Беспокоиться не о чем, Валерия. Вот свет. Тебе лучше лечь, а не сидеть здесь и, пожалуйста, без истерик.

Я слышал, как Вал подавила рыдание. Это было как удар ножа в мое сердце.

- Пожалуйста, перестань ныть, Валерия, - сказал Видаль резко. - Может, хочешь что-нибудь поесть?

- Оставь меня одну.

Голос ее был глух и сдавлен.

- Хорошо, как хочешь. - Он вышел из комнаты и прошел мимо меня, видимо, не заметив меня в полутьме.

Вскоре опять показался Дайер.

- Разве можно заснуть в такую ночь? Боже, какая ночь!!

- К Газетти не заходили? - спросил я. - Как он там?

- Я совсем забыл о нем. Может быть, вы зайдете проведать его, Берди?

- Ладно. А где он?

- Четвертая дверь внизу. Пока, - и он прошел в свою спальню.

Собрав все свои силы и спустившись по лестнице, я дошел до двери Газетти и прислушался. Тот храпел вовсю. Нажав ручку двери, я очутился в кромешной темноте. Прикрывая рукой свет фонаря, я направился на звук храпа. Газетти лежал на спине, до подбородка накрытый простыней, лоб у него был залеплен пластырем. Спал он с открытым ртом, из которого вырывался громкий храп.

Успокоившись тем, что он сейчас не представлял для меня никакой опасности, я закрыл дверь и направился к себе в кабинет.

Теперь весь план убийства Видаля, который все время ускользал от меня, вдруг четко вырисовался в моей голове. Он стал результатом информации, которой случайно поделились со мной Вал и Дайер. Без этих сведений я бы никогда до этого не додумался. А ведь все так просто! Все легко могло сойти за самоубийство: он потерпел крах, судебный иск с последующим неизбежным арестом, потерянные миллионы - мимо этих фактов полиция не могла пройти. К этому добавлялся ураган, безнадежное будущее, страх перед тюрьмой - вот те мотивы, которые привели его в состояние глубокой депрессии, результатом которой было самоубийство.

Такой набор фактов должен был убедить в этом полицию. Все это нужно было еще тщательно взвесить. Дайер сможет быть свидетелем. Он сообщит полиции о финансовом положении Видаля, при котором решение Видаля не вызовет никакого удивления. Я вообще не буду участвовать в расследовании, как новый сотрудник. Нельзя предположить, что я мог что-нибудь знать о делах Видаля.

Налив в стакан виски, я быстро осушил его двумя глотками. Сердце стучало, как молот, лицо было в поту. Единственный человек, которого я боялся, крепко спал. Если бы Газетти расхаживал по дому, я бы не решился осуществить план убийства. А так Видаль находится один в своем кабинете.

Когда Вал просила меня убить ее, она сказала: "Ни один человек не услышит выстрела в таком реве".

Да, меня никто не заподозрит. Тихо спущусь и войду в его кабинет.

Револьвер будет в руке, за спиной, но в темноте он этого не увидит. Скажу, что хочу поговорить о Вал. Он раздраженно выгонит меня. Я подойду совсем близко и выстрелю ему в голову. Все будет выглядеть так, что он предпочел тюрьме смерть. Чего же ждать? Лучшего момента трудно себе представить.

Дайер, конечно, уже тоже лег. За воем ветра и треском ломающихся деревьев револьверный выстрел совсем не будет слышен. Все закончится в несколько минут, и Вал будет свободна. Мы будем вместе после шести лет разлуки.

Я решительно встал и направился к двери. Да, револьвер!

Вернувшись к столу и открыв ящик, я достал портфель. Он неожиданно оказался легким. Меня обдало холодом. Отбросив его в сторону, я с бьющимся от волнения сердцем стал перебирать пачки бумаг.

И вновь, вот уже в какой раз, страшный удар грома потряс дом...

Ящик был пуст! Револьвер исчез!

Глава 9

Револьвер находился в моем портфеле в ящике письменного стола. И вот он исчез. Кто же его взял? Видаль??? Может быть, Газетти? Никому из них не было известно, что он у меня есть. Теперь, когда я, наконец, решился убить Видаля, я был глубоко потрясен, когда обнаружил его исчезновение, как будто меня стукнули по голове.

В отчаянии я упал в кресло, обхватив голову трясущимися руками. Все пропало!..

Удары грома нарастали и раздавались почти непрерывно. Неистовое завывание ветра, вспышки молний разрывали мой череп на части. Кто же мог взять револьвер? Единственный, кто знал о нем, была Вал! Вал?!

Она ведь просила меня убить ее. Неужели она в момент отчаяния, когда мы с Дайером укрепляли двери и ставни окон, вошла в мой кабинет и взяла револьвер. Боже мой! Может быть, она убила себя? Ведь в таком адском грохоте выстрела нельзя было услышать.

Паническое отчаяние приковало меня к месту. В этот момент я особенно глубоко понял, как сильно ее люблю, даже после шести лет разлуки. Неужели ее уже нет в живых?

Сделав над собой усилие, я выскочил в коридор, с бьющимся сердцем быстро пробрался к двери ее комнаты и, не постучав, открыл ее... Сейчас я найду Вал, лежащей на кровати с простреленной головой и истекающей кровью.