Светлана Алешина - Алиби с гулькин нос

— Да, конечно, пожалуйста, — Князевская, дом девять. Это старый дом в маленьком «итальянском» дворике. Зовут его Святский Виталий Георгиевич, — с готовностью проговорила Тамара Константиновна.

— Теперь еще один вопрос. Что за молодой человек, с которым встречалась Леля до… этой трагедии? Как его зовут, где учится, где живет? Чем сейчас занимается? Как он себя вел после всего случившегося, когда вы его в последний раз видели? — забросала Лариса вопросами Тамару Константиновну.

— Сейчас, сейчас, — закивала та. — Значит, так. Зовут его Дима Мельников, он в политехническом учится, на год старше Лели. Он к нам несколько раз приходил, вроде бы воспитанный мальчик, вежливый, не нахальный. Леля говорила, что родители у него хорошие, преподают, только в другом институте. Но, по-моему, ничего серьезного между ними не было. Во всяком случае, не было такого, чтобы Леля из-за него ночей не спала или стихи сочиняла. Я считала, пусть встречаются — возраст такой, куда денешься! А потом разберется: если не подходит, другого себе найдет. Лишь бы детей не было.

Но с этим никаких проблем не возникало.

— А вы знаете о том, что ваша дочь жила половой жизнью? — осторожно спросила Лариса.

— Я напрямую у нее об этом не спрашивала, но как-то раз увидела у нее в сумке упаковку презервативов, — понизила голос Тамара Константиновна. — Вечером задала ей вопрос, но она очень спокойно ответила, что уже взрослая и что я должна только радоваться, что она умеет предохраняться. И, знаете, ее уверенный тон меня убедил. Я тогда подумала о ней не как о собственной дочери, а просто как о повзрослевшей девушке. Что же, ей семнадцать лет, сейчас время такое, что это в порядке вещей. А раз предохраняется, значит, думает о себе, соображает, что делает. Запрещать же не станешь, все равно бесполезно!

— Возможно, вы и правы, — задумчиво проговорила Лариса, размышляя, стала ли бы она вот так полагаться на разум не совсем еще повзрослевшей дочери, снимая с себя всю ответственность за нее. Разумно ли предоставлять в этом возрасте девушке полную свободу? — Но давайте вернемся к Диме, — стряхнув с себя эти мысли, сказала она.

— Ну вот, живет он где-то в районе третьей больницы, точный адрес я не знаю, никогда там не была. И с родителями его никогда не встречалась. А видела я его дня через три после того, как все это случилось.

Дима пришел к нам, спросил Лелю, я сказала, что она в больнице. Рассказала все, что с ней произошло. Он удивился, спросил адрес больницы… На следующий день навестил ее и… больше не приходил, — глядя в окно, проговорила Тамара Константиновна.

Лариса понимающе покачала головой.

— Ну что ж, на данный момент я, кажется, узнала все, что меня интересовало.

Единственная просьба — нельзя ли мне взглянуть на Лелю?

Тамара Константиновна как-то нервно дернулась и неуверенно посмотрела на Ларису. Татьяна снова вздохнула.

— Я абсолютно ни о чем не стану ее спрашивать, — поспешила добавить Лариса, — Ну хорошо, — выдохнула женщина. — Но сразу предупреждаю, что зрелище…

Она не закончила фразу и отвернулась, прижимая в глазам платочек. Татьяна склонилась к Ларисе и тихонько сказала:

— Я ее видела. Зрелище и впрямь жалкое, особенно если вспомнить, какой она была три месяца назад…

— Пойдемте, — взяла себя в руки мать Лели и двинулась к двери в соседнюю комнату. Лариса пошла за ней, Татьяна осталась сидеть на стуле.

В небольшой комнате с завешанными шторами на узкой кровати лежала девочка, которой на вид можно было дать лет тринадцать. Лицо сейчас было настолько бледным и ничего не выражающим, что казалось мертвым. На вид она была просто прозрачной и невесомой, что еще больше подчеркивало ее болезненность и делало совсем ребенком. Лариса посмотрела на склоненную набок голову девушки и увидела, что красивыми в ее облике можно было назвать лишь волосы, светло-пепельные, точь-в-точь как у матери, только заплетенные в две тугих косы.

Девочка подняла на Ларису свои грустные глаза и как-то испуганно, как показалось Кетовой, на нее посмотрела. Лариса тут же отметила про себя невероятное внешнее сходство с матерью, с разницей лишь в возрасте и комплекции.

Девочка перевела вопросительный взгляд на мать и чуть приоткрыла рот, словно пытаясь что-то сказать. Тамара Константиновна бросилась ее успокаивать:

— Ничего-ничего, Лелечка, не волнуйся, это моя приятельница пришла тебя проведать. Тебе что-нибудь принести?

Девочка едва заметно покачала головой.

— Ну, отдыхай, отдыхай, милая, — поправила мать одеяло на кровати. — Мы не станем больше тебя утомлять.

Они вышли из комнаты, и Тамара Константиновна, опустившись на стул, беззвучно разрыдалась. Татьяна взяла с серванта пузырек с успокоительным и накапала в стакан несколько капель, протянув его своей бывшей коллеге. Та молча выпила и, утерев красные глаза, сказала:

— Самое ужасное, что при любом результате расследования она останется такой же… Она останется такой навсегда.

У Ларисы не нашлось слов, чтобы утешить бедную женщину В самом деле, что можно говорить в подобных случаях, кроме как пожелать, чтобы ни одной матери не довелось в жизни пережить такое.

— А может, и не надо тебе этого расследования, а, Тамара? — неожиданно спросила Татьяна. — Только нервничать будешь больше…

Тамара Константиновна медленно подняла на нее взгляд и покачала головой.

— Нет, — произнесла она твердо. — От этого я не откажусь.

Лариса почувствовала, что больше не может оставаться в этой тягостной обстановке, где все словно пропитано болью и отчаянием, и посмотрела на часы.

— Последняя просьба, Тамара Константиновна. Мне нужна фотография Лели, не могли бы вы мне ее дать?

— Да, конечно, — тут же встала мать Лели. — Я сейчас вам принесу.

Через минуту она вернулась, держа в руках цветной снимок с улыбающейся Лелей в выходном платье. Девушка с красивой прической и макияжем выглядела совсем не такой, как сейчас: казалась старше и увереннее.

— Это Леля год назад после поступления в училище, — пояснила мать.

— Что ж, большое спасибо за угощение, Тамара Константиновна, приятно было познакомиться, но мне пора. Как и обещала, завтра же начну заниматься вашим делом.

А возможно, даже и сегодня, — задумчиво добавила Лариса, глядя на фотографию и уже обдумывая один из вариантов.

— Да, и я тоже пойду, — засобиралась Татьяна.

— Давай я тебя подкину, — кивнула сестре Лариса и пошла в прихожую.

Попрощавшись с хозяйкой, женщины вышли на улицу и сели в «Вольво». Лариса, с наслаждением закурив, открыла окно.

— Ну и какое впечатление она на тебя произвела? — спросила Татьяна.

— Милая женщина, — коротко ответила Лариса, хотя понимала, что сестра имеет в виду не мать, а дочь.