Наталья Борохова - Двойные игры адвоката

Другая мысль, уже более здравая, отрезвила ее: если она до сих пор жива, значит, он не стал осуществлять свои намерения. Сколько времени она была в бессознательном состоянии? Два часа? Три? В любом случае у него была возможность расправиться с ней, причем сделать это без свидетелей. Но Катя жива, стало быть, в его планах что-то изменилось. Или он вовсе не думал лишать ее жизни во сне? Так, может, все ее версии ничего не стоят? Может, она напрасно обвинила Аркадия в попытке свести с ней счеты?

Пошатываясь, Катя еле поднялась на ноги. Ей во что бы то ни стало нужно было найти мужа. Если он ее пощадил, значит, ей ничего не угрожает. Они поговорят, и если нужно, Катя извинится перед ним. Аркадий великодушен. Он простит ее.

Катя передвигалась осторожно. Ее подташнивало. Кружилась голова. Ноги казались непослушными, ватными.

Она заметила полоску света, выбивающуюся из-под двери в спальню, и направилась туда. Дверь была едва прикрыта.

– Аркадий! – позвала она негромко, но за окном грохотало, и ее зов утонул в шуме стихии.

Аркадий стоял к ней спиной и говорил по телефону. Первые слова, которые она услышала, заставили ее отступить в темноту коридора.

– Я не знаю, сколько она еще проспит. Там была лошадиная доза, – говорил он невидимому собеседнику. – У меня в запасе есть часа два как минимум… Я помню, о чем мы договаривались… Сейчас, когда она спит…

Несмотря на духоту запертого помещения, Екатерина почувствовала, что ее обдало холодом. Она сделала несколько шагов назад, цепляясь за стены, боясь упасть и выдать себя. Аркадий продолжал говорить по телефону, но слов она больше не слышала. Да у нее и не было нужды подслушивать. Все, что ей следовало знать, заключалось в пяти простых предложениях, которые в устах ее мужа звучали как приговор. Он напоил ее снотворным не из жалости и сострадания, а с целью облегчить себе совершение злодейства. По телефону он общался, разумеется, с сообщником, который явно был в курсе его преступных планов. Быть может, Аркадий не хотел брать на себя выполнение «грязной» части работы, ведь, как ни верти, он белоручка и мнит себя интеллигентом. Даже для нападения на нее в парке он нанял парня, которого в излишней щепетильности не заподозришь. Дать жене стакан сока со снотворным – это не то же самое, что хладнокровно свернуть ей шею, выбросить из окна или утопить в ванне.

Представив, какая участь могла быть ей уготована, не проснись она среди ночи, Катя почувствовала дурноту. Тем не менее осознание грозящей опасности заставило ее взять себя в руки и подумать о спасении. Времени было в обрез. С минуты на минуту Аркадий закончит разговор, вернется в гостиную посмотреть, как там его жена, и обнаружит пустой диван с разбросанными вокруг подушками. Нетрудно догадаться, что он начнет искать ее и, конечно, найдет, если она сию секунду не уберется прочь из квартиры.

Вопрос, куда бежать и что с собой брать, перед Катей не стоял. Бежать куда глаза глядят, главное – подальше от Аркадия Серебровского. Собирать вещи было некогда, да и бессмысленно. Если муж застигнет ее в процессе сборов, то ни платья, ни запасные туфли ей уже никогда не понадобятся.

Как была, в белом домашнем платье с пятнами вишневого сока на груди и в шлепанцах на босу ногу, Катя вышла на лестничную клетку, аккуратно притворив за собой дверь. Она спустилась в лифте вниз, стараясь не разбудить консьержа, выскользнула за дверь. Только тогда, оказавшись под проливным дождем, без плаща и зонта, не захватив с собой ни телефона, ни кошелька с деньгами на такси, Катя поняла, что поступила опрометчиво. В прихожей Аркадий всегда хранил мужскую кожаную сумочку с деньгами, кредитными картами и документами. Было бы небольшим грехом, учитывая обстоятельства, присвоить себе его наличность. Но возвращаться домой было опасно, и Катя бросилась бежать по улице. От прежней дурноты не осталось и следа. Холодные струи дождя били ее по голове, плечам, груди, действуя как тонизирующий душ. Она промокла до нитки, платье облепило ей ноги, мешая бежать. Чтобы перевести дух, она спряталась под козырьком какого-то офисного здания. У нее не было ни малейшей идеи, что делать дальше, куда бежать и где спрятаться. Екатерина не знала даже, сколько сейчас времени, понимая только, что на дворе ночь и заявиться к кому-нибудь без звонка и приглашения – большое свинство. Трагедия заключалась еще и в том, что у Кати не было даже предположения, кто бы мог ее принять и укрыть. Родители и сестра жили на окраине города, куда без денег ей было не попасть. Со школьными подругами и бывшими коллегами она давно оборвала связи. Оставалось еще несколько общих с Аркадием друзей, но явиться к ним среди ночи в таком странном виде было невозможно. К тому же любой из них тут же позвонил бы Аркадию, и тот, не медля, явился бы за беглянкой. Между тем на улице было свежо, и Катю в промокшем насквозь легком платье начала пробирать дрожь. Чтобы немного согреться, она зашла в круглосуточный супермаркет, но и оттуда была вынуждена убраться спустя пять минут. Охранник магазина принял ее за бродяжку и довольно грубо посоветовал выйти. Катя повесила нос, осознав, что ее положение безвыходно. Если бы у нее была хотя бы возможность позвонить… Но кому бы она стала звонить? Родителям, с которыми она не общалась уже месяц? Адвокату Дубровской? Это был неплохой вариант, но вряд ли бы Елизавета Германовна взяла ее в свой дом. Скорее всего, ее помощь ограничилась бы юридическим советом: написать заявление о преступлении в полицию. Но что будет, если сама Катя явится туда и потребует защитить себя от мужа, она понимала даже без адвоката. В лучшем случае ей светит психушка, где она, кстати, совсем недавно проходила лечение. Ее рассказ воспримут как бред нездоровой женщины. В худшем случае сообщат о ее визите мужу. Когда Аркадий явится к ним, уверенный в себе, одетый с иголочки, само воплощение респектабельности, самый отчаянный оптимист не даст Кате ни единого шанса. Служивые лишь посмеются над ней да посочувствуют мужу, который при своих деньгах и влиянии вынужден терпеть рядом психически неуравновешенную женщину. Короче говоря, всем было бы удобнее, если бы Катя, не создавая особых проблем, отошла в мир иной. Разумеется, в глазах окружающих ее смерть выглядела бы как несчастный случай или суицид. Никто в мире не заподозрил бы, что к этому приложил руку ее муж. Ну разве что адвокат Дубровская могла сопоставить факты и кое-что понять, но у нее не хватило бы доказательств, чтобы дать делу ход.

Катя брела по улице, уже не обращая внимания на холодные потоки воды, низвергаемые разбушевавшейся стихией с небес. Редкие огни проезжающих мимо машин слепили ее, из-под колес били фонтаны воды. Оглядевшись по сторонам на одном из перекрестков, женщина поняла, что ушла довольно далеко от дома. В квартале от нее находился дом, где жила подруга Светка. Катя даже остановилась от изумления. Кстати, а почему она не вспомнила о ней раньше? Конечно, характер у подружки – не сахар, но она примет ее по-любому, разве что начнет, как всегда, ругать за бесхребетность и поносить Аркадия. Мысль о том, что Светлана всегда предупреждала ее, каким двуличным и ненадежным является ее супруг, только укрепила Катю в решении обратиться за помощью именно к университетской подруге.