Хорхе Молист - Возвращение катаров

— Конечно.

Дорога прошла в молчании, только Марк Колли по радио пел «Trouble’s coming like a train» («Проблемы приходят, как поезд»). В этот солнечный и сияющий зимний день Хайме, как в песне, чувствовал, что над ним сгущаются тучи.

Остановив свою машину рядом с машиной Хайме, Карен сказала:

— Джим, я сегодня буду дома. Моя обязанность — быть с тобой, но если ты не хочешь, я не могу настаивать. Если я тебе понадоблюсь, позвони, я буду ждать. До скорого.

Она подставила губы для поцелуя, и он прикоснулся к ним быстрым движением, словно клюнул. Губы Карен потянулись за его губами, но он уже отстранился.

— Спасибо. До свидания, — сказал он и выехал, ускоряя машину, насколько это позволяло небольшое расстояние, отделявшее его от будки охранника и шлагбаума.

Он выехал на восточную автостраду Вентура. Он знал, что едет слишком быстро. Неужели все сегодняшнее случилось на самом деле? Или это был своеобразный гипноз, посредством которого катары внушили ему видения? Внушенная реальность? Как сон может быть таким правдоподобным? Сколько их было до него, тех, кто видел себя королем Педро II Арагонским? Неужели Дюбуа и его друзья владели такой изысканной технологией? И если так, то какое же это мощное оружие, чтобы контролировать волю других людей!

Кроме того, он чувствовал свою зависимость от Карен, и не только из-за пылкого сексуального влечения. Было что-то еще. Может, он влюбился и поэтому ощущал себя таким беззащитным. Очень беззащитным. А она? Любила ли его Карен или просто использовала для личной выгоды и на пользу секты? Если бы она захотела, то уже сейчас могла бы использовать их отношения для его дискредитации в корпорации. У нее были все доказательства того, что они спали вместе. Именно так сделала Линда с беднягой Дугласом. Линда. Он был уверен, что она тоже катарка, хотя Карен так в этом и не призналась. Почему Линда решила так жестоко покончить с Дугласом, обвинив его в сексуальном домогательстве, а не просто порвала с ним отношения? Он был убежден, что катары имели к этому какое-то отношение. Неужели они пытались контролировать корпорацию? Карен спрашивала его, может ли он сейчас, после увольнения Дугласа, занять его пост. Он ответил, что это возможно. Таким образом, исчезни сейчас со сцены Уайт, как это сделал бедный Стив Керт, упав с тридцать первого этажа, он, Хайме Беренгер, мог бы стать шефом аудиторского департамента.

В этом случае, подчинив Хайме себе, внедренные в корпорацию катары приобретали безнаказанность. Это могло бы стать важным шагом в захвате контроля над корпорацией, что означало большую власть, возможность влиять на миллионы людей в Соединенных Штатах и в других странах. Может, на многие миллионы. Они бы постепенно распространили свои идеи с помощью огромной пропагандистской машины, которой обладала «Дэвис корпорэйшн». А затем, на этой удобренной почве, было бы просто вырастить свои убеждения. Все это было достаточным основанием для убийства.

Мог ли он допустить это? Как же его семейная традиция поисков свободы, его самоуважение? Боже! Каким недостойным и неуверенным он чувствовал себя сейчас! Готов ли он отдать свое достоинство за любовь Карен? Он боялся ответить на этот вопрос.

Свет фар идущей за ним машины ослепил глаза. Хайме притормозил у обочины. За ним остановился полицейский автомобиль. Черт! Знал же, что едет слишком быстро! Документы. Проба на алкоголь. Слава богу, что выпил мало, и прошло уже достаточно много времени. Тест показал алкоголь на грани допустимого.

Хайме провел вечер со своей гитарой, напевая песни синим волнам Тихого океана, который виднелся из окон его квартиры, за пальмами сада. Посасывая бренди, лаская изгибы своей подруги-гитары и прокручивая в голове все случившееся с ним, он задремал.

Хайме проснулся, когда солнце уже заходило. Дневной сон освежил его, он ощущал себя бодрым и обновленным. Его настроение переменилось. По-прежнему оставалось много вопросов, но они уже не тяготили. Чем бы заняться этим вечером? Он знал, что Карен ждет его, и ему очень хотелось быть с ней.

Но Хайме чувствовал, что пришло время подняться с насиженного места и расправить крылья. Карен слишком завладела им, она управляла им, контролировала и поглощала его. Прийти к ней сейчас значило бы плотно пустить корни в один цветочный горшок. А сегодня ему хотелось летать, наслаждаться свободой.

Он принял душ, оделся и окунулся в ночь. В сердце пел забытый дух свободы, ночь притягивала, сверкающая огнями и манящая тем, что за ними скрывалось. Однако в сердце ныла маленькая заноза. И эта легкая боль имела имя. Она звалась Карен. Ему хотелось справиться с этой слабостью. Хотелось порвать зависимость. Вернуть себе свободу, которую он потерял, сам того не заметив. Он хотел найти другую женщину и убедиться, что Карен заменима.

Хайме вспомнил об одном хорошем японском ресторане. Вопрос с ужином был решен. Потом он зайдет к Рикардо и, возможно, ночь будет интересной.

Карен снова чувствовала тоску, которая сжимала ей сердце, как железная рука. В центре маленькой площади осажденного поселения, на вершине Пиренеев, призрак явился ей снова: во весь рост, неподвижный, потусторонний.

Как и каждый раз до этого, ее тоска становилась все сильнее по мере того, как силуэт приближался к ней, а сердце стучало быстрей и быстрей до тех пор, пока вдруг внезапно не вздрагивало от удара. В этот момент она обычно просыпалась, и видение таяло.

Но сегодня все было по-другому; Карен настроилась дойти до конца. Призрак начал приближаться, выйдя из круга слабого света от окон большого дома, и вошел в тень, которая их разделяла. Сердце девушки прыгало в груди, но она терпела и судорожно глотала слюну. Освещенная лишь светом звезд, она скорее ощущала, чем видела фигуру в нескольких метрах от себя.

Белый контур призрака побледнел в темноте и почти исчез. Теперь он невидимо приближался к Карен! Она страстно захотела отступить, бежать. Она знала, что за всем этим стоит что-то страшное, прелюдия смерти. Бесплотный ангел — предвестник смерти. Паника охватила ее, затуманила сознание, но она должна была это вынести. Надо было дойти до конца. Конец — ее смерть в той жизни. Если не получится, то видение опять прервется, а после снова и снова будет преследовать ее. Она дрожала, пока, бесконечно долго, призрак приближался к ней.

Карен ощутила его рядом, напряженная, как натянутая тетива, готовая принять последний смертельный удар или получить разрыв сердца от страха.

Но пока Карен держалась. Силуэт фигуры стал четче, приобрел человеческие очертания. Он был в двух шагах от нее! Она его узнала.

— Да пребудет с тобой Бог, сестра, — проговорил призрак.

— Да пребудет с тобой Бог, Добрый Человек, — ответила она, чувствуя бесконечное облегчение; ее мышцы расслабились. Ей понадобилось время, чтобы восстановить дыхание. Почему же она испытывала ужас по отношению к этому человеку?