Виктор Бриджес - Двойник

Норскотт поклонился, полунасмешливо, как мне показалось.

— Вы прекрасно выразили мою мысль, — заметил он.

Я налил себе второй стакан бренди и выпил его небольшими глотками.

Передо мной стояла заманчивая перспектива, стать хотя бы на три недели миллионером… Кроме того, это дело привлекало меня своей фантастичностью.

Всего несколько часов тому назад я жаловался на тоскливую и однообразную жизнь, и вдруг передо мной необъятная возможность всяких приключений и волнений! От одной мысли мое сердце забилось сильнее.

— Если это не слишком нескромный вопрос, — сказал я спокойно, — мне хотелось бы знать — почему кого-то так интересует ваш переход в лучший мир?

— Это мое личное дело, таким оно и должно остаться! Могу все же вас уверить, что став на мое место, вы рискуете быть только убитым. Никакого преступления я не совершил, — он засмеялся, — по крайней мере, в глазах английйского закона!

— Это весьма утешительно, — заметил я, — но все-таки я предпочел бы знать кто именно так усердно старается всадить в вас нож?

— К сожалению, мне это самому неизвестно! Если бы я только знал… Его лицо на минуту стало похоже на жесткую маску. — Могу вам сказать одно: опасность реальна и очень близка! У меня достаточно оснований думать, что моя собственная прислуга верна мне, но помимо нее я бы не стал доверять никому!

— Видимо, мне придется все время сидеть дома, — сказал я с сожалением.

Норскотт вынул из кармана маленькую записную книжку из красной кожи.

— После первых десяти дней, вы можете поступать, как вам угодно, но вначале вам придется выполнить некоторые обязательства. Они записаны в этой книжке.

— И вы полагаете, что я смогу все это успешно выполнить?

Норскотт кивнул головой.

— Ваши нервы в прекрасном состоянии и вы обладаете большой дозой здравого смысла! Если вы дадите слово, что употребите все ваше старание, то я могу вам довериться. Если же вам не удастся, — он пожал плечами, — то ведь меня тут во всяком случае не будет!

Я протянул ему через стол руку.

— Хорошо, обещаю!

Он схватил мою руку и с минуту мы так сидели, не проронив ни слова.

Норскотт первым прервал молчание.

— Я завидую вашим нервам, мистер Бертон, — заметил он.

— Прежде они были значительно крепче, — сказал я.

Норскотт оторвал листок от записной книжки и, положив его на стол, стал чертить карандашом какой-то план.

Я придвинул стул, чтобы следить за его работой.

— Я вам даю грубую схему расположения моего дома. Это — нижний этаж: здесь столовая и бильярдная. Кабинет и спальня как раз над ними, они сообщаются вот так…

Норскотт очень ловко и ясно очертил различные комнаты и надписал их название посреди каждого квадратика.

— Это очень понятно, сказал я, взяв бумагу. — Что вы скажите относительно прислуги?

— Слуг у меня всего трое: две женщины и Мильфорд, лакей. От всех остальных я избавился за последние две недели. Эти служат у меня с тех пор, как я нанял дом и мне, кажется, им можно доверять. Мильфорду наверное! Я всегда относился к нему хорошо, и он мне, как будто, благодарен!

— Так вот, если он примет меня за Стюарт Норскотта, — заметил я, — то можно надеяться, что я доведу дело до конца!

— Да, единственное лицо, которое может вас побеспокоить — это мой двоюродный брат, Мориц Форневелл! — заявил Норскотт. — Я обещал приехать к нему и провести несколько дней у него в Суффольке. Было бы лучше, если бы вы сумели этого избежать! Во всяком случае, постарайтесь, чтобы не сделать ни одного промаха в его присутствии.

— Что это за человек? — спросил я.

Норскотт сдвинул брови.

— Не знаю! — отрывисто бросил он. Это мой единственный родственник на всем белом свете и, до известной степени, я ему доверяю. Иногда мне кажется, что это глупо, но… если бы я знал… — его брови еще больше сдвинулись и руки сжались так, что кожа на суставах побелела.

— Полнота ваших сведений изумительна, Норскотт, — иронически заметил я.

— Если бы я останавливался на пустяках, — сказал он угрюмо, — меня бы здесь не было!

Он вынул чековую книжку и выписал чек на восемь тысяч фунтов.

— Вот деньги, — произнес он. — Кроме них, у меня есть на текущем счету несколько сот фунтов, и я смогу подписать несколько чеков с тем, чтобы вы сами заполняли их для текущих расходов.

Раздался стук в дверь.

Норскотт спрятал чековую книжку в карман, встал и открыл дверь.

Вошел лакей и с виноватым видом остановился у порога.

— Я пришел узнать, не потребуется ли вам чего-нибудь, сэр?

— Кажется ничего, — спокойно ответил Норскотт. — Впрочем дайте мне счет. Думаю, что вы не будете возражать против того, что мы еще некоторое время задержим эту комнату: мы говорим о делах.

Лакей молча поклонился, Норскотт вынул пятифунтовый билет, протянул его лакею и небрежным движением руки отказался от сдачи.

Лакей вышел, бормоча слова благодарности.

Норскотт закрыл за ним дверь на ключ и вернулся к столу.

— Я готов! — сказал он.

Наше переодевание длилось около четверти часа…

Костюм Норскотта прекрасно подошел к моей фигуре, только его лакированные ботинки были на номер меньше, чем нужно мне.

Кончив одеваться, я с чувством удовлетворения посмотрел в зеркало: иллюзия была полная.

В моем поношенном синем костюме Норскотт превратился в совершенно другого человека: он до мельчайших деталей походил на то изображение, которое я ежедневно видел в зеркало моей меблированной комнаты.

Подойдя к столу, я наполнил бокалы остатками бренди.

— Пью за удачу! — сказал я.

Норскотт поддержал тост и затем, поставив бокал на стол, передал мне чековую книжку и ключ, лежавший перед ним на столе. Я опустил все это вместе с записками в карман.

— Нам лучше не выходить вместе, — заявил Норскотт. — Прощайте! Не думаю, что нам придется когда-нибудь еще раз встретиться. Разве только в аду, если он существует…

— Я думаю, что мне первому представиться возможность выяснить этот вопрос, — в тон ему ответил я.

Взяв коричневое пальто, лежавшее на диване, и, подойдя к двери, я повернул ключ.

Норскотт стоял у стола и следил за мной все с той же странной, безрадостной улыбкой.

— Прощайте, желаю вам счастья! — сказал я, выходя.

Пройдя через длинный коридор гостиницы, я дошел до роковой двери, в которую мы вошли.

Дежурный лакей быстро подошел ко мне.

— Угодно автомобиль, сэр?

— Да, — ответил я, — вызовите!

Мне было холодно, хотя мое сердце билось несколько чаще обыкновенного. Когда машина подъехала, я дал шиллинг любезному человеку в ливрее и, с чувством удовлетворения, опустился на удобное сиденье мотора.

Дело, на которое я согласился, теперь пущено в ход, в этом не было ни малейшего сомнения! Если я не изменю слову, данному Норскотту, то предстоить пережить вереницу таких захватывающих событий, о которых не мог бы мечтать самый смелый ум.