Саймон Бекетт - Множественные ушибы

И еще дольше — гордиться результатом своего труда.

Я израсходовал весь раствор и, взяв ведро, спустился в кладовую наполнить снова. Послеполуденное солнце ослепительно сияло над головой, отбеливая немилосердной жарой голубизну неба. В такой день невозможно представить местный пейзаж зимой, когда все побуреет, истончится и скроется под покровом холода. Но я знал, что зима неизбежно наступит.

В оцинкованном чане раствора осталось совсем немного. Я выскреб его, сложил в кучку, но решил, что заслужил отдых перед тем, как начать замешивать новую порцию. Сел в тени и закурил. Снизу было видно, как много еще предстоит сделать. И мысль об этом почему-то успокаивала.

— Я плачу тебе не за то, что ты просиживаешь зад!

Из-за угла дома появился Арно. Я неторопливо затянулся.

— Вы мне пока вообще ничего не заплатили.

— А трехразовое питание и крыша над головой? Остальное получишь, когда заслужишь. — Он покосился на дом. Законченный участок показался мне еще меньше, чем минуту назад. — Да, немного наработал…

— Хочу все сделать как следует.

— Это стена, а не Венера Милосская.

У меня вертелось на языке посоветовать ему взять вместо меня кого-нибудь из города, но я сдержался. Мы не обсуждали с Арно мое столкновение с компанией Дидье, однако я не сомневался, что он слышал о нем от Матильды или Греттен. Матильда спросила, откуда у меня синяк на лице. Как и ожидалось, никаких комментариев к моему рассказу не последовало, зато фраза Жан-Клода, которую я передал ей, вызвала настоящее потрясение. Не удивило меня и то, что Греттен, узнав, что я подрался, пришла в восторг. И особенно обрадовалась, выяснив, с кем именно.

— Что говорил Дидье? Меня упоминал?

— Нет. — Я понимал, что ее восторги уменьшатся, если она узнает, как он о ней отзывался. — Кто он тебе? Давний бойфренд?

— Просто парень, с которым я иногда встречалась. — Греттен игриво повела плечом. — Давно его не видела. Наверное, ревнует, вот и полез на тебя.

Я в этом сильно сомневался, но начал подозревать, почему были открыты ворота, когда я впервые попал на ферму. Арно постоянно следил за Греттен, и ей было непросто бегать на свидания с местными ребятами.

— У меня сложилось впечатление, что это больше из-за вашего отца. Что он такого сделал?

— Папа ничего не сделал. Это все они, — отрезала Греттен, помрачнела и надулась.

С тех пор об инциденте не говорилось ни слова, и если бы не новый синяк на моем лице, можно было подумать, что ничего не случилось. Но я уже понял, что ферма обладает способностью поглощать события, смыкаясь над ними, как озеро, куда я швырял камни. Слабая рябь в месте падения — и все исчезает.

Арно еще мгновение разглядывал стену, затем кивнул в мою сторону.

— Это подождет. Пошли.

— Куда?

Но он уже удалялся. Я хотел остаться на месте, однако последовал за ним. Арно пересек двор к конюшне и скрылся за стоявшим в арочном проходе трактором. Когда я протиснулся к нему, он что-то поднимал у задней стены.

— Эта штука когда-нибудь ездила? — Я потер ободранный о корпус трактора локоть.

Голос Арно донесся из глубины конюшни:

— Стоит с тех пор, как кто-то насыпал ему сахар в бензобак.

— Кто?

— Они не оставили визитных карточек.

Я вспомнил о Дидье и подумал, не в этом ли причина, почему Арно расставляет в лесу капканы.

— Разве нельзя осушить бак?

Арно вышел вперед. Он что-то нес, но в конюшне было слишком темно, чтобы разглядеть, что это за предмет.

— Ты разбираешься в моторах?

— Не очень.

— Тогда не задавай дурацких вопросов.

Арно двинулся на меня, и я увидел, что он несет цепную пилу — тяжелую, всю в масле, с утыканной неровными зубьями цепью на длинной шине. Я отступил, но ему нужен был не я, а канистра с бензином. Он отвернул пробку бензобака и стал заправлять инструмент.

— Зачем она вам понадобилась? — спросил я, когда воздух наполнился сладковатым запахом бензина.

— Надо запастись дровами.

— Летом?

— Срубленное дерево долго сохнет.

Я посмотрел сквозь проход конюшни на дом.

— А что со стеной?

— Когда вернешься, будет на месте. — Арно добавил из другой канистры масла, закрутил пробку бензобака и взял пилу одной рукой. — Вези сюда тачку.

Тележка на колесах стояла рядом с верстаком. Я изрядно помучился, прежде чем вывел ее мимо трактора и поставил перед Арно. Тот грохнул в нее пилу. У меня возникло нехорошее предчувствие, что на этом дело не закончится.

— Кати за мной! — Не оборачиваясь, Арно вышел из конюшни.

Я положил трость в тележку и взялся за ручки. Но стоило мне ее приподнять, как тяжелая пила, нарушая баланс, поехала в сторону и тележка чуть не перевернулась. Я поспешно поставил ее на землю и передвинул пилу в середину кузова. И, неловко подпрыгивая, покатил тележку за Арно.

Он пересек двор и направился через виноградник к лесу. Мне удалось догнать его, лишь когда он остановился на просеке рядом со статуями, где среди тонких стволов деревьев, словно сломанные зубы, торчали огромные пни. Потирая поясницу, Арно приблизился к дереву и похлопал по стволу.

— Это.

Он выбрал молодую серебристую березу, которая стояла между мощными каштанами. Я удивленно смотрел на него, а он достал из кармана трубку и принялся набивать табаком.

— Вали, чего смотришь!

— Вы хотите, чтобы я спилил ее?

— А для чего я тебя сюда привел? Не любоваться же, как я работаю! Хочешь сказать, что не держал в руках цепной пилы?

— Да… то есть нет, не держал.

— Вот и учись. Только помни: она пилит кость так же легко, как дерево. И если не будешь соблюдать осторожность, расчленит не березу, а тебя. — Арно усмехнулся. — Нам ведь больше не нужны несчастные случаи?

— Мы не слишком близко от статуй?

— До сих пор на них ничего не падало и на сей раз не упадет, если ты сделаешь все правильно. — Он пнул ствол примерно в восемнадцати дюймах над землей. — Делай здесь надрез, а затем пили к нему с другой стороны. Вот и вся премудрость. Даже ты справишься.

Арно устроился на пне. Пила лежала в тележке, там же находилась моя трость. Но если я хотел воспользоваться в качестве отговорки больной ногой, надо было делать это до того, как прикатил сюда тележку. Арно раздраженно ткнул пальцем в сторону пилы.

— Чего ждешь? Она не кусается!

Очень не хотелось браться за нее, но отказаться не позволила гордость. Я нагнулся и достал пилу из тележки. Она оказалась очень тяжелой, как и выглядела со стороны — старой, страшной, в масляных потеках. Я держал ее с опаской, почти ожидая, что она вот-вот оживет. На ней не было никаких защитных приспособлений и устройств, но шнур стартера я разглядел. Чувствуя, что Арно наблюдает за мной, я сосредоточился и потянул. Пила безмолвствовала.