AlmaZa - Поперчить посахаренное [СИ]

— Да я не голоден! — заверил Шуга, хотя ничего не ел, как вернулся в Сеул.

— Я разогрею лапшу, — словно угадав или прочитав мысли, заявила Джинни вопреки полученной информации, и высунулась с кухни. — Правда, её приготовила мама вчера. Я не лучший кулинар, поэтому не стала рисковать отравить тебя и шаманить наспех.

— А где все? — стал замечать в квартире тишину парень.

— Никого нет.

— Ты одна дома? — зачем-то задал уже ненужный вопрос Шуга, после положительного ответа на который ему сделалось неловко. Обычно пары расслабляются, когда остаются без лишних глаз и ушей, но предоставленная свобода без надзора напрягла Юнги. Ему хотелось бы доверять себе, но вид невинной и соблазнительной Джинни, оставшейся в его распоряжении, да ещё после того, как он несколько недель её не видел — это опасно. Поскольку она снова скрылась на кухне, то он зашел следом за ней. Через открытые жалюзи до самых отдаленных углов сквозил веселый солнечный свет, лучи пригревались на холодильнике, светлых стенах и столе. Джинни поставила кастрюлю на конфорку. Её волосы, которые она любила красить то в один цвет, то в другой, месяц назад немного сгорели от неудачной попытки стать полностью розовой, поэтому их пришлось подрезать, и теперь они выглядели как удлиненное черное каре с розовыми, сантиметров в семь-восемь, концами.

— Брат с отцом на работе, а мама ушла в гости, — Джинни развернулась и, найдя глаза Юнги своими, зачем-то сказала: — Их ещё долго не будет.

— Ясно, — поспешил вставить Шуга, как и всегда обозначая этим словом, подобно большинству людей, то, что ничего не ясно, но тему лучше сменить, потому что не знаешь, что сказать, или потому что она исчерпала себя. Нет, тема уединения до вечера себя не исчерпала, но язык парня начал прилипать к нёбу, в страхе ляпнуть лишнего. — Так, значит, можно безобразничать, да? — Тотчас слетело с его губ. Попытка разрядить обстановку не удалась. Наигранный соблазн во взгляде Юнги вмиг стал подлинным. Джинни протянула ему руку.

— А то! Такими моментами нужно пользоваться, — улыбнулась она, и когда Шуга подошел к ней, то девушка положила ладони на его бока и посмотрела ему в глаза снизу вверх.

— Шучу. Не будем пренебрегать оказанным доверием… — попытался воспротивиться он искушению, но всё равно поцеловал возлюбленную. Джинни лишь хихикнула:

— Каким ещё доверием? О твоём присутствии сейчас здесь никто не знает, а мне уж родители и Намджун не доверяют точно, иначе бы не читали всё время лекции и не жужжали над ухом, как надо поступать и себя вести.

— Ты плохо себя вела в моё отсутствие? — прищурился Шуга, чувствуя, как невольно закипает злость. Ещё даже не обоснованное, абстрактное предположение, что она гуляла допоздна или бродила в непонятных компаниях завело его и затормошило нервы, и без того сжавшиеся для сдерживания себя в руках.

— Ну, разумеется, пила, курила и материлась, — Джинни засмеялась, подтянувшись на рабочий стол позади себя и усевшись на него. Будучи студенткой, она не могла гарантировать отсутствие общения с другими молодыми людьми Шуге, и ему приходилось мириться, что девушка ведет активную жизнь с друзьями, подругами, однокурсниками, и всё, что случается вне его поля зрения должно зиждиться на вере в честность и порядочность. — Я очень скучала без тебя, — успокоившись, добавила она, понизив тон. Забыв о недовольстве, Юнги подошел к ней и, встав между её ног, стал целовать куда горячее, требовательнее и властнее. Разумом он сколько угодно мог уговаривать себя, что его юная и наивная девочка нуждается в нежности и осторожности, но физиология, на которую отзывалась сама же Джинни, просила уступок и страсти, необходимой для удовлетворения. Юнги с трудом оторвался.

— Лапша…

— Давай позже перекусим, — обвив его шею, Джинни дотянулась до его нижней губы и, с блеском в глазах захватив её зубками, подержала несколько секунд. — Пошли ко мне в спальню?

— Джинни…

— Юнги… — перехватила она инициативу уговоров и по-хозяйски сомкнула за его поясницей ноги. — Пошли? — Её пятки легли на его копчик, и по спине пробежала дрожь. Шуга облизнулся.

— Я не хочу торопить события…

— Юнги, мы уже полгода вместе! — Девушка шлёпнула его по груди. — Какое торопить? Ты меня до старости мариновать собрался?

— Нет, причем тут это? И не полгода, а пять месяцев, три недели и…

— Цыц! — накрыв его рот ладонью, Джинни опустила вторую руку и сжала свои пальцы на его ягодице, сквозь джинсы. — Юнги, чего ты боишься? Обидеть меня? Развратить? Ты считаешь, что в наш век интернета и телевидения я ничего не знаю и остаюсь в неведении насчет того, что происходит между мужчиной и женщиной?

— Нет, — отвел её ладонь Шуга, забрав обратно возможность говорить. — Я вполне понимаю, что ты всё знаешь, и не вижу в этом ничего плохого. Дело не в развращении… Обидеть — возможно, потому что если ты не готова…

— Я не готова?! — Джинни хлопнула его той рукой, что лежала на джинсах по тому же месту, где она и находилась. — Может, ты не хочешь?

— Я не хочу?! — оскорбился Шуга и, подхватив её под бедра, плотнее натянул на себя. — Это я-то не хочу? Да будь моя воля…

— Ну, так она твоя, — тише намекнула девушка, пощекотав пальцами его шею вдоль линии роста волос и запустив их выше, в сами густые пряди. — Я должна тебя уговаривать? — Юнги стало неудобно. Да, есть граница, которую любящий парень не должен переступать, но, наверное, есть и та, которую он переступить обязан. Не естественно ли это — приставать и домогаться? Иначе любая почувствует себя ущемленной. Женщинам хочется отвергать и отказывать, но не окончательно, а держа на коротком поводке. Шуга же лишил этого развлечения Джинни, взяв на себя самого роль регулятора и надсмотрщика за чистотой их связи. И теперь дошло до того, что она первая поднимает тему секса. Но как быть с Намджуном? Юнги приказал себе забыть о друге на ближайшее время. Уж кому сейчас тут точно не место, так это брату Джинни. Как-нибудь без него обойдутся. — В конце концов, — шепнула девушка ему на ухо. — Кто из нас девственник, а?

Потеряв чувство легкого голода к еде, и обретя сильнейший голод другого характера, Шуга поднял Джинни со стола и направился к её спальне, путь в которую хорошо знал, хотя прежде они там ничего зазорного не делали. Смотрели фильмы, разговаривали, целовались, ужинали, даже просто валялись на кровати в обнимку или игрались в планшете, слушали музыку, дрались подушкой за последний ролл, перед этим подравшись за саму подушку. Пару раз он даже запускал свои руки под её футболку, когда под ней ничего не было, и юная небольшая грудь захватывалась его ладонями, пальцы сжимали крошечные соски, твердеющие и после этого, заостренные, выпирающие через ткань, но во время таких шалостей он останавливал себя сам, не собираясь продолжать, никак не находя, что момент окончательно подходит. К тому же, до этого всегда кто-нибудь из семьи Джинни был дома, а уже одно это не позволяло рисковать. К себе же ему и подавно некуда было её вести, там постоянно кто-нибудь из друзей ошивается, а попросить их не мешать и уйти — это выдать себя с головой.