AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— Не нравятся мне эти намечающиеся посиделки… — Шуга изучающе повернулся к прохожим, в профиль к столику. Друзья будут рисковать жизнью, решая вечные конфликты с рвущимися к абсолютной власти, а ему в этот раз торчать в Сеуле? Нет уж, Чимин через дней пять вновь сорвется куда-нибудь в Тунис, или Ирак, и Шуга поедет с ним. Отпуск кончился, хватит. Он тут же вспомнил о Джинни. Как ему теперь поступать, когда он куда-то собирается? Раньше было так просто: надо — поехал. А заведя девушку, обзавелся и вторыми обязанностями. Долг номер два. Или долг перед Джинни стоит на том же месте, что долг золотого?

— Всё будет нормально, — пророчески изрек Джин, что было похоже на его предупредительное обращение с пациентами: «Больно не будет» — говорят эти дантисты, сажая пришедших в кресло, однако не всегда сдерживают слово.

— А где Сольджун? — вспомнил Ви об их гипнотизере. При его участии большинство дел решалось быстро и беспроигрышно. — Он не в Макао уехал позавчера?

— Нет, к сожалению, — Хосок тоже подумал о том, что промыть мозги Джи-Драгону было бы идеальным выходом, но как это осуществить? — В Японию. Вы же знаете, там сейчас борьба якудз… нам следует заиметь союзников среди наиболее годящихся на роль победителя, обзавестись друзьями…

— У мастера Хана были там связи, — припомнил Чимин.

— Это уже не годится. Его слишком многие знают. Он великолепный воин, но в нашем поколении хитрость и сноровка более значимы, а он бывал чересчур прямолинеен. — Допив пиво, Хосок покосился на Хану, обсчитывающую столик в дальнем от них конце. — Сольджун в этом плане надежнее. Если у него что-то не получается — об этом никто не узнает, потому что не вспомнит.

— Мне бы хоть какие-нибудь сверхспособности, — посетовал Юнги на их отсутствие, вспомнив, как прошедшей осенью они с их волшебником в сфере психики разговорились о дарованиях и любви. Шуга тогда был убежден, что никогда не начнет встречаться, ведь ему нельзя. А оказалось, что не выдержал и впутался. Посмотрев на алкоголь, парень про себя повторил слова Сольджуна о том, что можно пропить, прокурить и другими подобными способами потерять способности, поэтому гипнотизер никогда не имел вредных привычек. «Может, потому их нет у меня, что я выпиваю и не такой совершенный, как Сольджун? — задумался Сахарный. — С другой стороны, у меня теперь есть Джинни, а разве это не стоит всех талантов мира? А наш мистер Двадцать пятый кадр всё-таки волк-одиночка. Каждому своё».

Обсудив окончательно всё, что было нужно, молодые люди разъехались, кто куда. Хоуп задержался, выжидая, когда немного выветрится пиво, и когда Хана подойдёт к нему, оставшемуся без окружения, стеснявшего их общение. Она заметила, что он сидит один, и не спеша приблизилась, положив поднос на столик и начав собирать на него бокалы, стаканы и чашки. Хосок перехватил её руку, несильно сжав в своей.

— Я хотел поговорить с тобой о твоём месте жительства. Мне не нравятся твои соседки, — Хана на него посмотрела с таким гениальным упреком, что ему вспомнилось, как он чуть не переспал с одной из них. Каким же дураком он иногда бывает! — Я не хочу, чтобы ты продолжала с ними жить.

— В общежитии нет свободных мест сейчас, до конца семестра уж точно, — отпустив стакан, девушка заправила освободившейся рукой несколько волосинок, выбившихся из хвостика, за ухо. Вторая пятерня всё ещё придерживалась Хосоком, большим пальцем поглаживающим её кожу.

— Я найду тебе другое жильё.

— Не надо, пожалуйста. — Перспектива получить собственный угол радовала только в одном: наконец-то она получит тишину для занятий и не будет этих оргий! Хана бы стала высыпаться… Но садиться на шею парню, ещё толком его и не узнав, окунаться в долги, которые неизвестно как отдавать ей претило. Не допустить никакой материальной зависимости!

— Надо. Мне неприятно будет понимать, что каждую ночь возле тебя может повториться… а если они каких-нибудь пьяных уродов приведут, которые начнут приставать к тебе? А меня нет рядом. Что ты будешь делать? Нет, исключено.

— Хоуп, всё это бывало уже, и не раз. И ничего со мной не случилось!

— Хана, если я хочу, чтобы ты съехала оттуда, неужели ты мне откажешь? — Растерявшись, она замолчала. — У тебя нет никаких весомых доводов, чтобы отказаться от переезда.

— Я не хочу, чтобы ты меня оплачивал.

— Ты не хочешь, чтобы я делал то, что должен? Я твой парень, если ты не забыла о том, к чему мы пришли. И я буду платить за тебя столько, сколько посчитаю нужным. Или мне нужно стать нищим, чтобы ты себя почувствовала лучше? — Хосок вспомнил об угрозе отца лишить его наследства, и тут же задумался, а мог бы он ради любви и женщины отказаться от богатств? Наверное, если бы вопрос стоял так: жениться по любви или выбрать деньги, то он выбрал бы первое. Но он не имел права терять финансы. Ради золотых состояние должно быть при нем. Без его денег многое для них станет невозможным, поэтому сейчас не до собственных чувств и приоритетов. Если бы он полюбил всей душой и сердцем, и то не смог бы бросить ради неё свои богатства к чертовой матери. У него есть товарищи и честь, цели и великий долг защитника слабых. И пусть даже его сердце разорвалось бы, как мощная бомба, своё личное он никогда не поставил бы выше общего. Урока, который преподала Юна хватило, чтобы понять, что борясь за свои интересы и счастье, золотой всегда будет проигрывать.

— Нет, но… Хоуп, мне неловко.

— Мне это в тебе нравится, — улыбнулся он, пожав её руку, прежде чем отпустил и стал подниматься. — Я не собираюсь тебя учить переставать стесняться или испытывать неудобства из-за моментов, которые ты считаешь неудобными. Я хочу, чтобы моя невеста такой и была, — произнес Хосок, поняв, что так и есть. Милая и невинная девушка, в чьих глазах никогда не зажжется алчный блеск, которая не станет похотливо наскакивать, требуя удовлетворить её нимфоманские заскоки (и такие бывали у Хоупа). Она всегда будет чистой, порядочной и в меру покорной, а для того, чтобы она такой оставалась, Хосок все проблемы и вопросы должен брать на себя и решать их, не ввязывая её ни во что, не погружая в пучину жизненных реалий и сложностей. — Я заберу тебя после работы и отвезу на квартиру, которую сейчас поеду и найду, хорошо? — произнес он ласковым, примирительным тоном, чтобы не вызывать отторжение закосом под властность.

— Мне всё равно нужно будет собрать свои вещи, — догадываясь, что не отделается от Хосока с этой его навязчивой идеей, продолжила прибирать столик Хана.

— Заедем в общежитие, заберем всё, и отчалим на квартиру. — Она не смотрела на него, но всё равно покраснела почему-то. — Я, к сожалению, не смогу помочь тебе обустроиться, мне нужно будет в аэропорт… но когда я вернусь, то первым делом навещу тебя. Ты не против будешь моих наездов?