AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— Блядь, а хуйца ему не соснуть? — не выдержал Гук, оказавшись в туалете и ополоснув лицо водой из-под крана. Взятый дипломатический перерыв предназначался для обдумывания, и золотые и драконы разошлись в разные уборные. Опомнившись, что у Джиёна каким-либо образом может оказаться где-нибудь прослушка (кто его знает?), адвокат заговорил тише, повернувшись к Джину и Хоупу.

— Я едва не сказал ему это в глаза, когда расшифровал его ребус, — хмыкнул Хосок.

— Ну и сказал бы, хоть бы поржали, — пошутил Гук, оторвав бумажное полотенце и вытерев руки, после чего метко запустил его в металлическую урну с черным мусорным пакетом. Джиёну бы этот пакет на голову натянуть, задушить, снять вместе с головой и швырнуть требушетом [10] Требушет — метательная машина в Средневековье. в океан.

— Что ты намерен ответить на его ультиматум? — поинтересовался Джин.

— Отвечать на его ультиматум? Да ему же именно это и нужно. Хер ему на палочке, а не ответ. Вообще-то, его «просьба» — ерунда, по сравнению с настоящей проблемой. — Молодые люди любознательно уставились на него. — Откуда он знает про наших гениев? Вот в чем вопрос. Никто, вообще никто не может о них знать, понимаете? Они, можно сказать, самые засекреченные наши бойцы. Однако информация утекла…

— Ты думаешь, среди наших есть доносчик? — недоверчиво, но отдаленно покрываясь мурашками от этого неприятнейшего предположения, произнес Хоуп.

— В тот день, когда я поверю, что золотой может предать — я повешусь. — Гуку снова захотелось покурить, но он не стал отвлекаться. Иногда никотин излишне расслабляет, и мозги барахлят.

— Тогда что произошло? Шпионы? Слежка? Шерше ля фам? — перечислил Джин иные пути доступа к сведениям. Хоуп моментально стал перебирать всех женщин, которые знали об их сущности и при этом могли работать на кого-то. Жена Гука — сразу нет, жена Хима — тоже нет, их сестра — тем более нет. Остаются спутницы остальных, в которых лично у него никакой уверенности не было. Из его окружения о нем знала только Нури, но она работала на них же, под прикрытием Серина, а о Сольджуне, Ёндже или Лео знать никак не могла… Черт, ну зачем эти подозрения так лихо им овладели? Адвокат повернулся спиной к зеркалу над раковиной, прислонившись к ней задницей и скрестив руки на груди. Пошёл мыслительный процесс.

— Джиён не знает имен и подробностей… — задумчиво нащупывал правильный вывод Ёнгук. — Он разыграл этот спектакль, чтобы мы подумали, что он не выдаёт нас перед триадой. На самом деле он сам ничего не знает. До него дошёл слушок — не более. Если бы были перебежчики, то у него имелись бы все данные. Но их нет — могу спорить. Однако откуда ползут слухи тоже интересно. Надо затыкать места, где протекает.

— Но с его требованием-то как быть? — напомнил Хосок.

— Если его уделать в мудрости и красноречии при гонконгцах, он сделает вид, что проглотил, но обозлится ещё больше, и поведет невидимую и весьма опасную войну, уже не предупреждая. Если же принять его условия, то потом некрасиво будет изворачиваться, ведь за исполнением следить будут сторонние искатели справедливости. — Гук оттолкнулся, поправив полы пиджака, после чего засунул ладони в задние карманы темных джинсов. — Но ему не нужен по-настоящему ни одних из тех, о ком он упомянул. Это нелепица. Сколько у него людей — и сколько у нас? Он самостоятельно справится с любыми проблемами. Скорее, он хочет конкретики. Ему хочется узнать, кто же это такие, прорисовать четче наметанные кем-то силуэты. Для чего? Просто обезопасить себя, чтобы никогда не получить неожиданного удара. Джиёну неинтересно насилие, к тому же. Дракон хочет побесить нас, или меня, разозлить, чтобы мы выставили себя не в лучшем свете, скомпрометировали себя перед кланами, напоролись на неприятности… Только вот зачем? — Адвокат принял официальный вид, застегнув две пуговицы пиджака задействовав для этого всего по два пальца от каждой руки. Жест получился утонченным и аристократичным, не вяжущимся с общей концепцией поведения господина Бана. — Разве что он нас боится? Никогда бы не поверил. Возможно, он боится того, что рано или поздно мы станем опасны. Разобраться всё-таки надо. — Он пошёл на выход из туалета, открыв дверь и обернувшись к друзьям на пороге. — Займите какими-нибудь разговорами остальных, я позову его на тет-а-тет.

Джиён беседовал с Джеджуном и Сынхёном, ожидая, когда золотые вернутся к их мирной конференции. Ючон говорил с третьим спутником Дракона, Шиа висел на телефоне. Создавалось впечатление торговой биржи, а не съезда глав преступных группировок. Пользуясь тем, что никто не заторопился к столу переговоров, Ёнгук подошёл к Джиёну и любезно взял его за локоть.

— Можно с тобой потолковать с глазу на глаз?

— Это не опасно? — улыбнулся сингапурец. — Ты пугаешь меня неожиданным желанием интимного уединения, а что, если оно имеет своей целью свернуть мне шею?

— Что поделать? Я после буду пристрелен твоими людьми. Падём, так все. — Джиён внимательно посмотрел в лицо тянувшего его в сторону. Решившись, он изволил согласиться, и они двинулись подальше от остальных для частного диалога. Из ресторанного зала путь вёл на ресепшен, где бронировали столики, но, не доходя до него, из коридора можно было свернуть в зоны отдыха, куда и направились главари банд.

Сновавшей поблизости официантке было велено убраться подальше, после чего мужчины сели на мягкие диваны, чья обивка слабо источала впитавшиеся за долгое время запахи кальянного дыма.

— Итак, что же такого тайного ты хотел мне сказать? — Сплетя пальцы перед собой, Джиён подался корпусом вперед. Взор рептилии сузился, перестав бегать. — Учти, что всё сказанное здесь никакого значения для переговоров иметь не будет. Только то, что мы сообщим при триаде.

— Это мне и нужно. — Гук тоже наклонился к собеседнику. — Я хотел сказать, что тебе осталось только упасть на пол и заколотить ножками, как маленькому мальчику, крича и плача «он сломал мои игрушки» или «хочу таких же солдатиков, как у него». Джиён, мы два взрослых урода, давай вести себя по-взрослому? — Лицо Дракона замерло, не меняя выражения. — Оставим всю эту льстивую и гнусную ботву для показухи за дверями. Ты хитрожопый, я хитрожопый. Мы можем ебать друг другу каждую извилину, пока не состаримся. Вопрос — зачем? У тебя времени свободного — ковшом черпай? У меня нет, и если я захочу, чтоб мне проедали плешь, я найду для этого более милую персону, с которой можно совмещать траханье мозга с траханьем всего остального. А тебе нравится канифолиться со мной? Тем более, мы оба с тобой всегда будем понимать, что второй врёт и оставляет за собой право последнего хода. Поэтому я предлагаю начать говорить прямо и без обиняков сейчас же. — Джиён плавно выпрямил спину, откинувшись назад и раскинув руки влево и вправо, положенными на спинку дивана.