AlmaZa - Танец под золотой вуалью [СИ]

Ночной переулок просматривался неглубоко, метра на два-три. Потом он пропадал, утопая во мраке, и вновь возрождался в конце, где на него падал свет с улицы, параллельной той, на которой стояла я. И не думалось ступать в него, неведомый, диковинный из-за своей безлюдности. Я, похлопывая руками по бедрам на мотив привязавшейся песни, шла мимо, припарковав машину возле разрешающего это делать знака, но всё равно включив аварийку, чтобы было ясно: я ненадолго. Можно было обойтись и без этого, на патрульной-то полицейской машине. Но пусть своим служебным положением пользуются мужчины, а я не такая. Я строгий и предельно правильный страж порядка. У которого есть свои слабости, вроде кофе во время дежурства, за которым я и отправилась, увидев круглосуточную кафешку.

Темнота переулка затянула меня на мгновение бессознательно, как манит иногда омут реки, разглядываемой с моста, или бескрайняя прорва черного неба. Человеческое внимание всегда привлекается чем-то, что не просто непонятно ему, но и может быть опасно. Танатос [1] Танатос — в Древней Греции бог смерти, в психологии (З.Фрейд) — термин, используемый для обозначения влечения к смерти. и стремление к смерти, заложенное в душе каждого. Не слишком ли жуткие рассуждения при виде обычного ночного тоннеля между глухими торцами домов? Однако бороться со страхами — это то, что требуется от других людей. Моё же предназначение избавлять их от всего, что страх вызывает. Я же полицейский, и мне не присуща трусость.

В секунду моего замешательства, я услышала где-то перед собой, в той самой глухой слепоте узкого промежутка между стенами, скрежет сдвигаемого люка. Одновременно со звуком понимая, что в такой час ни один рабочий не должен совершать подобные вылазки, я решила подождать, кто же появится из темноты? Но в абсолютной тишине, будто никого не появилось, я увидела, как некая тень выскользнула на ту, противоположную сторону. Почему я не слышала шагов? Любопытство и подозрительность, вызванные родом деятельности и закалкой копа, пересилили желание выпить кофе, и я двинулась следом за странным явлением.

Включив фонарик, механически вытащенный из кармана, я положила одну руку на кобуру и вошла в густой покров ночи, прорезаемый лучом холодного белого света от мощной галогенной лампочки. Осматривая тротуар под ногами, я не сразу обнаружила единственный люк, который был здесь. Он был задвинут и лежал так, что нельзя и помыслить, будто к нему прикасался кто-то в ближайшее время. Но и больше тут никому взяться не откуда было, ведь сквозь кирпичи люди проходить ещё не научились. Ускорившись, я вышла на ту улицу, по которой мелькнула тень. Освещенная желтоокими фонарями, она рассекалась посередине мистической на вид аллеей, в которой железные изгибы кованных лавочек сплетались силуэтами с силуэтами ветвей и листвы, что создавалось ощущение, будто кто-то сидит на них, но никого не было. Стволы стояли далеко друг от друга, но кроны пышно разрослись, обозначая возраст древесных городских жителей. Всё было почти прозрачно, но это небольшое «почти» и мешало с достоверностью сказать, что я вижу аллею насквозь. Если из переулка вышел человек, то ему деться больше некуда, кроме как в укрытие лесного островка в этих реках двух дорог. Присмотревшись, мне показалось, что снова пронеслась какая-то тень. Я поспешила в аллею.

Ступив в неё, я потеряла преимущество стороннего наблюдателя. Вновь пришлось включать фонарик, потому что сюда свет доходил посредственный. Ни шорохов, ни шуршания подошв или шелеста задеваемых кустов у низкой ограды вдоль улицы. Какое пёсье племя балуется тут игрой в призраков? Я точно видела контур, и, судя по уровню его роста, он мог принадлежать только человеку. На той стороне, через вторую дорогу, виднелась пара загулявшихся девчонок, шедших вдоль витрин закрытых магазинов, ещё подсвечивающихся и оживляющих столицу манекенами в застывших позах задумчивых и надменных персон. Никогда не любила манекены, как и кукол и всё, что подражает людям, оставаясь мертвым. За свою службу я успела наглядеться мертвецов и трупов, поэтому мне хватало знаний, чтобы не любить их.

Девчонки шли так, словно никого не видели и никто не прошел мимо по тротуару, заставив бы их посторониться. Их беседа явно не была прервана, потому я рассудила, что если кто и вышел из аллеи, то пошел в другую от них сторону. Перебежав дорогу, я пошла мимо стеклянного мира торговли, за которым красовались выставленные товары: одежда (летние скидки и обновки к осени!), обувь и галантерея (купи зонт на случай дождя!), нижнее бельё (стань незабываемой для него!), техника и мобильные (как ты можешь жить без новинки научного прогресса?!). На углу красовался ювелирный, не опошливший себя никаким рекламным лозунгом, и несущий миссию представления драгоценных камней и металлов с достоинством старого кита в океане, не замечавшего мелких рыбешек вокруг. Светился он не ярче, но черные бархатные бюсты без голов, на постаментах выше и ниже, служили хорошим фоном для ожерелий и колье, что сияли даже при искусственном свете. Пробежавшись по ним глазами, я подняла взгляд и заметила какое-то движение внутри, за ними. Могло ли это быть? Что за видение, ведь магазин закрыт и поставлен на сигнализацию! Под потолком горела маленькая красная лампочка, подтверждавшая мою правоту. Кто-то остался на ночь внутри? Было бы странно, учитывая, что при ходьбе между прилавками скорее всего кто-нибудь задел бы сирену. Но она не срабатывала и не была отключена, а в торговом зале что-то двигалось, так что у меня мурашки пошли по коже. Я ведь не обманута своими глазами?

Направив фонарь прямо вглубь, я стала разглядывать каждый закуток, который был бы отсюда проглядываемым. Но если кто-то присел за место кассира или продавца, то, конечно, ничего мне не будет видно… луч от моего фонарика преградила тень, и я чуть не взвизгнула, отлетев от витрины. Захлопнув рот, я отвела фонарь в сторону, потому что нечто большое, черное и бесформенное забралось с той стороны между экспонатами ювелирного. Лишь по истечении нескольких мгновений, я смогла осознать, что это некто, запрятанный с головы до ног в тяжелый, цвета воронового крыла плащ с капюшоном. Рука в кожаной черной перчатке высунулась из-под него и помахала мне. Сглотнув слюну, я ждала развития событий, не веря, что это происходит на самом деле. Что за фантасмагория? Невидимое в укрытии капюшона лицо подвинулось к стеклу, разделявшему нас, и вырвавшееся теплое дыхание заставило запотеть круглый участок напротив моего взора. Указательный палец, оставшийся не зажатым, ткнул в этот кружок дважды, обозначив две точки, после чего быстрым взмахом вывел перевернутую дугу под ними.