Николай Леонов - Сыщики и шаманы

– О какой ответственности идет речь?

Старик не сразу ответил на вопрос сыщика. Он все еще продолжал всхлипывать, но за широкими морщинистыми ладонями, закрывавшими лицо, слез видно не было. Крячко отлепился от дверного косяка и сделал пару шагов вперед, недоверчиво приглядываясь к заведующему. Седая голова Ермакова склонилась еще ниже.

– Я не заслуживаю этой должности. – Он произносил эти слова не для сыщиков, а скорее исповедовался перед самим собой. – И никогда ее не заслуживал… Витя – единственный, кто верил в меня. Даже я сам не верил… Мы с ним оба знали, что мне давно тут не место. Он все свои надежды возлагал на Костю. С каждым годом все больше и больше… Говорил, что Костя – хирург от бога…

– Мне, конечно, приятно это слышать, Дмитрий Ульянович, – сдержанно отозвался Перекатнов, но при этом все еще продолжал хмуриться. – Но не думаю, что это как-то относится сейчас к делу. Лучше примите успокоительное…

– К черту успокоительное! – Ермаков оторвал ладони от лица. Его щеки были мокрыми от слез, но он быстро протер их рукавом халата. Решительно встряхнул головой и поднялся с кресла. – Мне не нужно никакого успокоительного. Никакое успокоительное не поможет мне избавиться от чувства вины.

Перекатнов тоже резко поднялся. Его примеру последовал и Гуров. Ермаков пошарил рукой по столу в поисках очков. Крячко любезно нагнулся, подобрал их с пола и протянул заведующему.

– Благодарю. – Дмитрий Ульянович снова машинально всхлипнул, но тут же попытался взять себя в руки и посмотрел на оперов: – Вы хотите знать, что случилось?

– Хотим, – ответил Гуров.

– Что ж… Извольте. Я расскажу вам.

Краем глаза Лев заметил, как закаменело при этом лицо Перекатнова, а глаза его недобро блеснули.

– Вчера и позавчера Витя был не просто взволнован. Нет! Он был в бешенстве. Настолько, насколько никогда еще не был. И это со мной он ругался по телефону!

– Относительно чего?

– Относительно того, что дело всей его жизни безнадежно погублено. Погублена его репутация, его надежды. Погублено все… И в этом он винил меня… Может, он винил и еще кого-то, не знаю, о чем он говорил с другими. Могу отвечать только за себя… Витя приводил мне факты. Вполне конкретные факты. Процент смертности за последние полгода значительно вырос в нашей больнице. Одним из умерших на операционном столе оказался человек из министерства. Это вообще ни в какие ворота не лезло. А я… Я… Как же вам объяснить?.. В общем, получилось так, что я решил исправить ситуацию. Взял на себя ответственность… А у Кости было свое видение ситуации… Сейчас уже и не стану спорить, кто из нас был прав, а кто виноват. Может он, может – я, – пожал плечами старик. – Теперь это не имеет значения. Важно то, что между нами вспыхнул конфликт. Он разгорался все больше и больше, пока не достиг своего апогея.

– Конфликт между кем и кем? – предпочел уточнить Крячко.

– Между мной и Костей. И этот конфликт только усугубил ситуацию в больнице…

– Ну, довольно! – прервал коллегу Перекатнов. – Можете даже не слушать этот бред, господа. Ситуация не такая уж и ужасная, какой ее пытается нарисовать Дмитрий Ульянович. Я бы даже сказал, напротив… Процент смертности уменьшился. А наш внутренний конфликт не имеет никакого отношения…

– Нет, имеет, – сурово нахмурился Ермаков. Гуров внимательно наблюдал за обоими медиками. – Этот конфликт убил Витю. Он сам сказал мне об этом.

– Что сказал? – быстро спросил Лев.

– Что перестал доверять нам обоим. И мне, и Косте. Он сказал, что мы погубили дело его жизни…

– Отвечайте только за себя, Дмитрий Ульянович, – с нажимом произнес Перекатнов. – Мне Виктор Петрович ничего такого не говорил.

– Неужели? – усмехнулся Ермаков.

– Я не буду спорить, – вздохнул Константин, в очередной раз бросая взгляд на наручные часы, – у меня нет на это времени. Но дам один совет. Профессиональный. Вам нужно успокоиться, Дмитрий Ульянович. Просто успокоиться и трезво взглянуть на вещи. Никто из нас не желал смерти Виктора Петровича. И уж тем более, никто не доводил его до самоубийства. На этом у меня все, господа. А сейчас прошу извинить меня. Мне действительно необходимо идти готовиться к операции. Вы позволите?

– Идите, – разрешил Гуров. – Но не покидайте больницу после операции, возможно, нам еще предстоит побеседовать.

– Как скажете. Я буду на работе весь день. До семи часов.

Перекатнов вышел из кабинета, на ходу застегивая халат. Ермаков долго смотрел на оставленную им распахнутую дверь, а затем без сил плюхнулся в кресло. Снял очки и опять закрыл ладонями лицо. Гуров собрался спросить о чем-то заведующего отделением, но Крячко своевременно тронул напарника за плечо:

– Можно тебя на минуточку, Лева? Буквально на пару слов…

Они вместе вышли в коридор, оставив Ермакова в одиночестве предаваться угрызениям совести.

– Ну что? – нетерпеливо бросил Лев.

– Хочешь знать мое мнение? – Крячко понизил голос почти до шепота.

– Если это связано с делом, а не с твоей беременной подругой…

– Это связано с делом.

– Тогда слушаю.

– Два момента, Лева. Во-первых, я думаю, что никто Куприянова до самоубийства не доводил. Кроме него самого, конечно… Это расследование яйца выеденного не стоит. Но… Я могу и ошибаться, старик, потому как есть и во-вторых. Эти двое определенно что-то скрывают. Не знаю, что именно и относится ли это к нашему делу, но скрывают. Впрочем, так же, как и Златогорский…

– Интуиция? – прищурился Гуров.

– Не совсем. И не говори мне, что ты сам ничего не заметил. Златогорский буквально трясется от страха, Ермаков подавлен и при этом несет полную ахинею, а Перекатнов… Он слишком напряжен. И за его внешним апломбом тоже что-то кроется.

– Да, я заметил. И что ты конкретно предлагаешь? Отвезти их в отделение, посадить в «стакан» и начать бить? Каждого по очереди?

– Ну зачем же так круто? – улыбнулся Стас. – Хотя это тоже вариант. Но я предлагаю другое решение. Обратимся за помощью к специалисту.

– К какому еще специалисту?

– Специалисту по лжи. Мозгоправ Андрей Лозинский. Помнишь такого? Однажды он здорово помог нам…

– А разве вы с ним не на ножах?

– Ну, на ножах – это громко сказано. – Крячко невольно отвел взгляд. – К тому же ради дела я готов смирить гордыню. Я же профессионал. Не мне тебе рассказывать…

– Хорошо, – согласился Лев. – Мысль толковая. Езжай к Лозинскому и привези его сюда. А я пока пообщаюсь с персоналом в хирургическом. Попробую выяснить подробности конфликта между заведующим и его замом.

– Эй! А почему к Лозинскому сразу я? – вскинулся Станислав. – Вообще-то я рассчитывал, что это ты с ним поговоришь. Или как минимум мы вдвоем.