Владимир Колычев - Замочек для моего любимого

– Мы же с тобой расстаемся друзьями?

Слово «расстаемся» резануло слух. Кирилл не хотел расставаться с женщиной, которую любил. И сейчас не важно, простил он ее или нет.

– А если друзьями?

– Тогда ты должен помочь мне найти Казакова. В какой гостинице он остановился?

– В морге.

– Это уже слишком!

– В морге можешь его найти. Ну, если он за Семеном приехал, – совершенно серьезно сказал Кирилл.

– В морг я не поеду. – Лилия капризно глянула на него, умоляя закончить этот глупый разговор.

Как будто он его начал.

– Почему же? Скажи ему, что убила его сына, а Семен тебя встретит.

– Хватит! – Лилия шлепнула себя ладонями по бедрам.

– Это ты мне или своему королю? – усмехнулся Кирилл.

– Да какой он король? Старпер пузатый! У меня есть только один король.

Кириллу вдруг стало жарко, кровь ударила в голову.

– Но этот король меня прогоняет, – добавила она, подойдя и кладя руки ему на плечи.

От этого прикосновения кровь превратилась в поднимающиеся дрожжи, тесно и туго стало везде, даже в мыслях.

– А если у него блудная королева?

– У каждого есть право на ошибку.

– Не знаю.

– Я себя простила.

– Да?

– Очередь за тобой.

Лилия поцеловала его в губы, голова вдруг отделилась от тела, в которое вселился бес. Это тело повалило Лилию на диван, руки задрали платье, сорвали трусики.

Лилия тихонько застонала в предвкушении, на губах у нее играла сладострастная улыбка. Телу было все равно, а голова вспомнила, где и с кем пропадала Лилия. Представила, как она улыбается Семену, как стонет под его натиском. Вспомнила, представила и вернулась на место. И тело оттолкнулось от порока.

– Извини!

От искушения Кирилл не уходил, а убегал. Умом он, может, и готов был простить Лилию, но как преодолеть брезгливость, когда процесс отторжения закрепился на уровне рефлекса?

На стоянке перед отелем – сплошь легковушки. С фургоном только одна, ощущение такое, что внутри специальная аппаратура для наблюдения. Уверенности не было, но чуйка уже действовала на нервы, посылая тревожные сигналы. Что, если за ним действительно следят? Все-таки это Москва, мало ли какие у него намерения? Может, он ждет взрывчатку, чтобы поднять на воздух Остогова, а заодно с ним пол-Москвы. С терроризмом сейчас строго.

И хорошо, что Пасюк связался с ним через Интернет, по каналу, который вроде как все еще оставался недоступным для контроля со стороны спецслужб. Не смог Лева выйти на Каната, слишком глубоко тот зарылся, но он обязательно что-нибудь придумает.

– Что-то не так? – спросила Карина.

Евгений Спартакович вздрогнул, услышав голос дочери. Его уже пугала эта ее способность подкрадываться незаметно.

Поворачиваясь к ней, он механически закрыл ноутбук.

– Все так.

– Ты уверен, что Кирилла оставят в покое? – спросила Карина, внимательно глядя на отца.

– Кого?!

– Что, я непонятно спросила?

– Какой он тебе Кирилл?

– Ну, я бы не сказала, что он старый…

– А что бы ты сказала?

Ох, не нравился Евгению Спартаковичу блеск в ее глазах, который появлялся, когда она упоминала Кирилла.

– Оставь его в покое!

– А его жену?

– Что его жену?

– Ты переживаешь только за Остогова.

– Ну почему же… – замялась Карина.

– А жена лишняя, да?

– Я этого не говорила.

– Да у тебя в глазах нарисовано… Влюбилась? – в лоб спросил Казаков.

– Что?! – вспыхнула Карина.

– Столько нормальных парней вокруг…

– Хватит! – резко прервала она разговор, затыкая уши пальцами.

И, уже переступая порог своей комнаты, добавила:

– Если ты не сдержишь свое слово!.. – Окончанием фразы послужил хлопок, с которым закрылась дверь в комнату.

Евгений Спартакович озадаченно поскреб щеку. Не удается ему связаться с Канатом, ситуация, что называется, вышла из-под контроля. А если Остогова действительно убьют?

Карина еще молодая и глупая, ее ветреная влюбленность, похоже, не имеет ничего общего с настоящей любовью. Семена еще не похоронили, а она уже влюбилась в другого. Впрочем, еще не факт.

Семен погиб насильственной смертью, потому выдача тела затянулась. Вопрос должен был решиться еще вчера, но его перенесли на завтра. Хочешь, не хочешь, а надо возвращаться в Сочи вслед за телом. Что скажут люди, если Евгений Спартакович не проводит племянника в последний путь? Но в путь они с Кариной могут отправиться завтра. А сегодня можно проведать Остоговых. Раз уж такое дело, нужно предупредить их об опасности. Ну, и заодно пообщаться с Лилией.

Эта молодая красавица вскружила голову, и глупо было бы упускать возможность снова встретиться с ней.

Лилия, казалось, все понимала. И даже не злилась. Но поведение все же изменила. Она готовила завтраки, обеды, но сказала, что в доме убираться больше не будет. Для этого есть Варвара Борисовна, вот пусть она и занимается тем, за что ей платят. Это был пробный шар, запущенный в Кирилла, и он его пропустил. Не выгонять же Лилию из дома из-за такой ерунды. Вот если бы она изменила ему, например, с кем-то из охранников. Но Лилия даже не смотрела в их сторону. И Казаков интересовал ее только лишь в пределах, в которых можно было дразнить Кирилла.

Она и сейчас его дразнила. Своим безразличием. Улыбалась ему, была милой и обходительной, но больше не звала, не манила. За два дня ни разу не приласкалась к нему.

Кирилл сидел за компьютером, она подошла к нему, остановилась так близко, что у него запела душа от ее запаха.

– Пошли, время обеда. – Голос прозвучал мягко, нежно, но при этом она даже не прикоснулась к нему.

Кирилл спускался вниз, когда с ним связался старший смены. Снова гости, снова Казаков. Кирилл не мог не сказать об этом Лилии.

– Что будем делать?

– Гости к обеду – хорошая примета, – не долго думая, ответила она.

– Даже если это незваные гости?

– Не будь занудой!

Пока он думал, возмущаться или нет, Лилия исчезла на кухне, и ему ничего не оставалось, как идти встречать гостей.

Казаков и в этот раз приехал с дочерью, он собирался оставить ее в машине, но Кирилл пригласил на обед их обоих. Евгений Спартакович пожал плечами, но предложение принял. И даже познакомил его с дочерью.

Девушку действительно звали Кариной. Но в ней не было ничего траурного: возможно, она и не была влюблена в Семена. Которому верить – себя не уважать.

Карина одета была дорого и со вкусом, в ней чувствовался уровень лучших домов Парижа и Лондона, но это не мешало ей озираться по сторонам с восторженным видом. Как будто она в своей жизни не видела ничего лучше, чем дом, в котором жил Кирилл. С тем же восторгом она смотрела и на него самого. Кирилл не знал, куда спрятать свою неловкость. Казаков не смущал его так, как Карина.