Андрей Дышев - Не путай клад с могилой

– Это Вацура. Я спрашиваю, они звонили вам еще раз?

– Кто это? Говорите громче! – надрывался профессор.

– Вацура это! Ва-цу-ра! – рявкнул я так, что диспетчер и двое водителей, сидящих на диване перед телевизором, вздрогнули и посмотрели на меня.

– А-а! – после недолгой паузы протянул профессор. – Господин директор! Голос у вас какой-то странный, очень похож на… – Он не стал уточнять, на чей голос он похож. – Так что вы хотели узнать?

– Они звонили? – едва размыкая губы, спросил я, чувствуя, что все присутствующие в диспетчерской уже не столько смотрят телевизор, сколько слушают меня.

– Они? Кто они? – притворным голосом уточнил профессор, и я чуть не шарахнул трубкой по краю стола. – Вы имеете в виду этих… Нет, пока не звонили.

– Если позвонят, скажете, что билетов на автобус нет и вы поедете в Симферополь на такси…

– С какой стати я должен тратиться на такси? – перебил меня профессор.

Я приложил трубку к груди, мысленно выругался и сосчитал до десяти.

– Я довезу вас бесплатно. Вы лишь скажете им про такси. А еще скажете, что ближайший поезд на Львов отправляется в час ночи. Запомнили?

– Не стоит себя утруждать. Я сам во всем разберусь. И вообще не суйте свой нос в чужие дела!

Сейчас Курахов разговаривал со мной совсем не так, как утром. Я понял, что он нашел выход. Скорее всего он решил нанять курьера, который отвезет манускрипт преступникам. Мерзавец! Он решил сыграть ва-банк, сделав ставкой жизнь Марины.

– Освобождай телефон! – похлопала меня по спине диспетчер.

– Курахов! – теряя самообладание, сказал я. – Имейте в виду, я вам не позволю играть ее жизнью! Вы понимаете, что если они получат манускрипт и надумают проверить, на месте ли… В общем, что я вам объясняю? Вы сами знаете, что подвергаете Марину риску, а делать это я вам не советую! Очень не советую, профессор!

– Правильно! – отозвался один из водителей. – На то и профессоры, чтобы им советы давать.

– Что там у тебя стряслось? – спросила диспетчер, забирая у меня трубку.

Я растерянно тер переносицу.

– У подруги аппендицит, – ответил я, вставая со стола. – А профессор отказывается ее оперировать. Хочет лечить таблетками…

Наверное, я солгал складно. Мужики закачали головами, мол, ты, конечно, прав, надо резать. Диспетчер не знала, как лучше, и лишь сочувствующе вздохнула. Я был вне себя от злости. Вот же гадина, думал я, выходя на улицу. Подставляет девчонку под удар и делает вид, что не понимает, чем это может для нее кончиться. Была бы родная дочь – так бы, конечно, не поступил, в лепешку бы расшибся, от всего бы отказался, лишь бы вернуть ее живой и здоровой. Ну ладно! Ты у меня поедешь в Карпаты, я тебе устрою поиск сокровищ!

Я сел в машину, сорвал ее с места, придумывая самые нелепые и безумные способы остановить Курахова. Я вытащу у тебя из кармана паспорт и все деньги, думал я, заколочу гвоздями-сотками дверь номера, и сиди там три дня, пока курьер не довезет манускрипт. Я, в конце концов, сообщу в милицию. Способна наша милиция хоть иногда обезвреживать преступников или нет, черт возьми!

Желтый милицейский «УАЗ» выкатился из боковой улицы на красный свет, когда я летел через перекресток со скоростью пятьдесят километров в час. Не думая уступить дорогу мне дорогу, что он был обязан сделать, «УАЗ» выехал на мою полосу и подставил свой забрызганный грязью и помятый бок. Тормоза не спасли бы от неминуемого удара, если бы я не взял руль круто вправо. «Опель» выскочил на тротуар, чиркнул днищем о бордюр и остановился в сантиметре от бетонной стены.

Я продолжал сидеть в машине, успокаивая нервы и наблюдая за «УАЗом», который на малом ходу прижался к бордюру и остановился. Прошло не меньше минуты, когда дверка открылась и из нее вышел долговязый и сутулый милиционер. Я узнал его по манере носить фуражку, сдвинув козырек на длинный нос.

Капитан, высоко задирая подбородок, чтобы можно было увидеть хотя бы то место, на которое ставить ногу, не спеша обошел свою машину, провел пальцем по мокрому и мятому крылу, растер грязь, внимательно глядя на нее, после чего направился ко мне. Подойдя к «Опелю», он поставил ногу на колесо, оперся локтем о колено и постучал кулаком по капоту.

Я высунул голову из окна. Черт его знает, как он меня разглядел сквозь свой дурацкий козырек!

– А-а-а, старый знакомый! – сказал капитан, растягивая губы в улыбке, отчего его щеки покрылись множеством мелких морщин и стали напоминать печеные яблоки. – Что ж это ты скорость превышаешь, на красный свет проезжаешь?

– Я шел на зеленый, – ответил я. – Убери с колеса ногу.

– Ух ты! – качнул капитан головой. – Такой наглый, что меня сейчас икота задушит. Что, до хрена крутой? Новый, бля, русский?

Я молчал, понимая, что капитан нарочно старается вывести меня из себя.

– Ты нарушил правила, – сказал капитан, с хрюканьем втягивая носом воздух и отхаркиваясь. – Проехал перекресток на красный свет, в результате чего совершил дорожно-транспортное происшествие в виде задевания правого крыла милицейской машины марки «УАЗ».

Он сплюнул на капот, подошел ко мне и, опершись о дверь, склонился над окошком.

– Итого, подсчитаем, – тихо продолжал он. – Штраф за нарушение правил – сто баксов. Рихтовка крыла – сто баксов. Шлифовка, грунтовка и покраска – еще двести. Итого – четыреста. Будешь платить?

– Нет, – ответил я, рванул рычаг на себя и дал задний ход.

Капитан ударил кулаком по крыше кабины. Я остановился, закрыл глаза и сосчитал до десяти. Это мало помогло.

– Я так и знал, что ты откажешься платить, – сказал капитан, снова просовывая свой нос, покрытый козырьком, в окно. – А потому, сука, не обижайся.

Я уже приготовился к тому, что сейчас начнется череда неприятностей вроде привода в участок, составления протокола, изъятия прав, но капитан, к моему удивлению, ничего больше не сказал, повернулся, быстро сел в машину и помчался посреди дороги, беспрерывно подавая сигналы.

Удивленный таким неординарным поведением блюстителя порядка, я вырулил на дорогу и медленно покатил дальше, замечая, что на меня наваливается смутное предчувствие какой-то беды.

Свернув за санаторием влево, я поехал по узкой грунтовке, опоясывающей коричневые холмы, как лассо шею мустанга, и только отсюда, откуда открывалась панорама побережья, увидел черный столб дыма, поднимающийся вертикально вверх из-за обломка Сахарной скалы – примерно оттуда, где стояла моя гостиница.

Я обмер. Руки потяжелели, мне показалось, что я сейчас брошу руль, не сверну на очередном повороте, и машина свалится с обрыва на крыши домиков пансионата. Не может быть, думал я, хватая глазами то столб дыма, то бегущую под колеса дорогу. Это рядом. Может, пацаны старые покрышки подожгли или мусор…