Андрей Дышев - Не путай клад с могилой

– Я встретил Ладу… – начал было Влад, но я его перебил:

– Я знаю. Если ты беспокоился о Курахове, то напрасно. Он жив и здоров. Неприятность в другом.

– Кофе хочешь? – спросил Влад. Кажется, мой стремительный переход к делу его не устраивал, и он нарочно удлинял паузы. – Сейчас закажу. Все стулья липкие от вина, так что лучше садись на бордюр… Что у тебя с руками?

Неужели это так заметно, подумал я, невольно засовывая руки в карманы и озираясь по сторонам – нет ли поблизости милиции.

Влад принес кофе. Чашечка в его огромной ладони буквально потерялась.

– Ну? – спросил он и, стараясь не показывать своего волнения, сделал глоток, задержал кофе во рту, словно смакуя.

– Манускрипт сгорел, – ответил я.

Видимо, Влад был готов услышать эту новость и воспринял ее внешне спокойно. Но пауза затянулась. Он маленькими глотками пил кофе. Потом стал отламывать веточки кипариса и грызть их.

– Это Курахов сказал, что сгорел?

– Да. Но вполне может блефовать.

– А смысл?

– Чтобы ты отцепился, – ответил я и тотчас понял, что говорю ерунду.

– По логике, теперь я должен вцепиться ему в горло. А где он сейчас?

– В «Горизонте».

– Что думает делать?

– Не знаю.

– Черт возьми! – наконец выругался Влад и выплюнул кусочек хвойной ветки.

Он опять надолго замолчал. Меня подмывало спросить его об Анне – знает ли она о том, что наша гостиница сгорела? Но чем дольше я готовил этот вопрос, тем труднее мне было его задать. В итоге я промычал нечто труднопереводимое:

– Послушай, а Анна… Она, когда ты собирался сюда… В смысле, ты узнал о пожаре случайно или… Точнее, тебе одному это стало известно?..

Для меня осталось загадкой, как он понял, о чем я хотел его спросить.

– Она ничего не знает, – ответил Влад. – Я приехал сюда по делам и увидел, что гостиница горит. А ты знаешь, из-за чего это произошло?

Я кивнул. Влад не стал уточнять, из-за чего именно случился пожар. Он вообще не задавал лишних вопросов. На всякий случай я его предупредил:

– Курахов считает, что это твоя работа.

– Естественно. Теперь, что бы ни случилось, виноват буду я.

Мы переглянулись. Мне показалось, что мы одновременно подходим к одной и той же идее.

– Теперь тебе нужны большие деньги, чтобы отремонтировать гостиницу, – сказал Влад.

– Ее не ремонтировать надо, а строить заново. Ты мне поможешь вытащить тачку из кустов?

Мы пошли вниз по аллее. Влад, нахмурив лоб, о чем-то думал. С ним было удобно идти навстречу потоку людей – не надо было лавировать, люди заблаговременно уступали нам дорогу.

Я свернул с аллеи на цветник, где в кустах темнел мой «Опель». Влад, продираясь сквозь заросли, трещал ветками не слабее, чем это делала машина.

– Хорошую ты нашел стоянку, – сказал он, обходя «Опель» и заглядывая под днище. – Сидит на брюхе. Колеса увязли. Как это тебя угораздило?

– С девушкой заговорился, – пояснил я, открывая дверь и садясь за руль.

– Знаешь, что я тебе скажу, – медленно произнес Влад, – это очень хорошо, что Курахов подозревает меня. Если сделать рокировку и поменяться местами с преступниками, то из профессора можно будет вытряхнуть всю информацию о сокровищах… Ну-ка давай!

Я едва прикоснулся ногой к педали акселератора. Влад, этот бизон, обхватил руками передок и, издавая ужасный рев, за несколько секунд вытолкал машину на асфальт.

– Поехали-ка к морю, надо туфли помыть, – сказал он, садясь в машину. – И я тебе кое-что предложу. Тебе моя идея понравится! – И добавил, смягчая собственную самоуверенность: – Во всяком случае, тебе больше ничего не останется, как принять мое предложение.

Я молча погнал машину к причалу. Я приблизительно догадывался, какое предложение готовит мне Влад. Это была чистейшей воды авантюра, в которой риска намного больше, чем здравого расчета, но, кажется, Влад прав: мне больше ничего не оставалось, как это предложение принять.

Дурной тон – наносить людям визиты в десятом часу вечера, но Лебединская, по-моему, только обрадовалась моему приходу. Она ничего не знала о пожаре, а значит, мы экономили время на лишних разговорах.

– Иду! – отозвалась она из-за двери, щелкнула замком. – Так и знала – Кирилл Вацура! Больше некому. Прошу!

Она сделала рукой широкий жест, и папироса в ее пальцах оставила дымный шлейф.

– Обувь не снимайте, – распорядилась Лебединская. – Будьте как в музее.

– Познакомьтесь, тетя Шура, – представил я Влада. – Владимир Уваров. Он тоже историк.

– Очень приятно, – ответила Лебединская, не глядя на Влада и вообще не проявляя к нему никакого интереса. Похоже, она его сразу невзлюбила. – Внимание, господа историки! Зеленый чай будете?

– Нет, – отказался я. – У нас к вам срочное дело.

– Зря, – покачала головой Лебединская, затягиваясь своей крутой папиросой. – От тебя пахнет водочкой, а зеленый чай тонизирует. Ты зачем за рулем пьешь, Кирилл? Это добром не кончится!

Влад, занимая слишком много места в маленькой квартирке заведующей музеем, чувствовал себя неловко и переминался с ноги на ногу.

– Что ж, выкладывай свое срочное дело! – сказала Лебединская, закуривая вторую папиросу.

Просьба была настолько наглой, что я с трудом сумел подобрать нужные слова.

– Помните, мы с вами говорили о последнем консуле Солдайи? – спросил я.

– Конечно! Конечно! И после того, как тебя увлекла тайна Христофоро ди Негро, ты завел друзей-историков.

– Вы мне показывали боспорские и римские монеты, – замедляя речь и все более растягивая слова, приближался я к апофеозу наглости. – Точнее, их латунные копии.

– Ясно! – кивнула Лебединская. – Суть просьбы ясна. Тебе или скорее всего твоему другу нужна такая монета для нумизматической коллекции. Я права?

Я почувствовал, как вдруг пересохло в горле.

– Не совсем. Точнее, вы правы отчасти. Нам нужно много таких монет. А кроме того, кинжалы, украшения, культовая утварь – словом, все, что есть ценного у вас в музее.

– Что? – не поняла Лебединская. – В каком смысле – вам нужно?

– В прямом. Мы хотим взять эти предметы на некоторое время.

– Взять? – Женщина поморщилась. – Простите, но вы, по-моему, не совсем понимаете, у кого просите. У меня не пункт проката. И даже не магазин. Я заведую музеем. А из музея никому ничего не выдается.

– Нам очень надо, – чувствуя, что начинаю проигрывать, поторопился я и добавил: – Вопрос жизни и смерти.

– Да ты с ума сошел, Кирилл! – не на шутку возмутилась Лебединская. – Как я могу отдать тебе экспонаты! А что я покажу людям, которые придут ко мне? Они будут любоваться пустыми витринами?

– Но у вас же есть хранилище, – настаивал я. – А в нем десятки экспонатов, которые вы еще ни разу не выставляли.