Марина Серова - Последняя ночь Клеопатры

Листопадов потрясенно молчал.

– Как вы думаете, Татьяна Александровна, мне могут смягчить наказание по причине состояния аффекта? – спросил он после паузы.

– Ну а вы сами-то верите в то, что говорите? Аффект имеет место быть в том случае, если сразу же после убийства преступник рвет на себе волосы и тут же бежит в полицию и признается. А у вас прошло несколько дней, вы даже успели съездить в командировку.

– Так что же мне все-таки будет? – с обреченностью в голосе спросил Листопадов.

– Я не знаю, я не судья, – ответила я и вышла из кабинета.

В коридоре я достала сотовый и набрала Кирьянова.

– Володь, здравствуй, это я, Татьяна. Давай, приезжай с ребятами в клинику «Авиценна» и забирай убийцу Елизаветы Городенчиковой.

– Что, неужели это психоаналитик Листопадов? – в голосе Кирьянова звучало удивление.

– Он самый, – подтвердила я. – Говорит, что не хотел убивать, что вышло случайно, аффект и тому подобное.

– Ну, состояние аффекта однозначно не прокатит.

– Я ему уже все это растолковала. Ладно, Володь, пока. Мне еще надо позвонить Вячеславу в Волгоград, чтобы он выпускал Ласточкина. Хотя если честно, я бы засадила его… на неопределенное время.

– А что так? – поинтересовался Владимир.

– А то, что он самый настоящий рейдер! Захватчик, если сказать по-другому. Ты бы видел, как он нагло и вызывающе себя вел в кабинете директора завода «Пивовар»! Чуть ли не с кулаками полез на него, но получил хороший отпор. Кстати, это благодаря директору, который парировал его удар, я смогла получить образец его крови, отправить на экспертизу и сравнить с частицами Елизаветы Городенчиковой. Правда, оказалось, что хотя их образцы и совпали, но убил Городенчикову не он. Ладно, Володь, приезжай и увози Листопадова.

– Спасибо тебе, Тань. Пока.

– Пока, – ответила я.

Отключившись, я еще некоторое время постояла и набрала Куранова.

– Слава, это Татьяна Иванова. Звоню тебе, чтобы сказать: можешь выпускать Ласточкина. Пойман настоящий убийца той женщины.

– Да? – удивился Куранов. – А я был уверен, что это юрисконсульт-рейдер. Вид у него такой… подходящий для преступника.

– Да собственно, преступником он и является, если уж на то пошло. Разве захватчик не преступник? Просто сейчас это уже не квалифицируется как преступление. Да, спасибо тебе, Слава, за все.

– Да ладно тебе. Мы же должны помогать друг другу. В общем, будешь в наших краях, заходи, буду рад.

– Спасибо, Слава. До свидания.

Я вышла из клиники и пошла к своей «девятке». Мне еще предстояла поездка к Алевтине Григорьевне Городенчиковой, матери убитой Елизаветы. По дороге к ней я поду-мала, что если бы Екатерина Расторгуева не позвонила тем вечером Ласточкину, то, возможно, непоправимого не произошло бы. Ласточкин не помчался бы, как разъяренный бизон, к Елизавете, а та не отправила бы восвояси Листопадова. Кроме того, подлил масла в огонь и приезд Расторгуевой. Теперь-то уже ясно, из-за чего между подругами произошла ссора, окончившаяся чуть ли не дракой. Естественно, что в таком состоянии Елизавета, снова увидев Листопадова в своей квартире, решила добить Расторгуеву, демонстративно проигнорировав просьбу психоаналитика сохранить в тайне их отношения. Так говорить мне или нет Алевтине Григорьевне о той роли, которую сыграла во всей этой истории близкая подруга ее дочери Катенька Расторгуева? Пока у меня еще есть время подумать…