Елена Арсеньева - Crime story № 9

– Я их нашла! – заорала она, кидаясь ко мне в объятия.

– Кого? – обалдела я.

– Кого, кого, деньги. Отгадай, где? Ни за что не догадаешься. Я ведь думала, что кошелек на сиденье бросила, а на самом деле засунула его во внутренний карман шубы и даже на пуговичку застегнула, чтоб не потерять. А сегодня ключи искать стала и нашла.

– Что же ты, дура несчастная, кошелек в шубе найти не могла? – рявкнула я.

– Так я ведь в шубе-то не искала, я думала, он в машине.

– Знакомая все публика, и речи тоже знакомые, – услышала я голос мужа, вздрогнула от неожиданности, повернулась и увидела его, он стоял, прислонясь к двери, без намека на оптимизм в глазах.

– Ты приехал? – пробормотала я.

– Ага. Зашел поздравить. С Новым годом, дорогая, – хмыкнул он и приоткрыл дверь. Я бросилась за ним, ухватила его за рукав и втащила назад в прихожую, потом распахнула дверь пошире и рявкнула:

– Давайте на выход, Юлия Максимовна, Владимир Иванович, прошу…

– Ты чего? – удивился Вовка.

– Ничего. Выметайтесь. Я никуда не поеду, потому что скоро Новый год, а Новый год нормальные люди встречают дома…

– Ты их выгнала, – сказал муж, когда мои друзья наконец покинули квартиру. – Глазам своим не верю…

– Я тоже. Но не это главное. Один тип вчера сказал, по твоим глазам видно, что ты меня любишь. Это правда?

– Еще как, – вздохнул Олег, а потом засмеялся.

За окном шел снег, часы били полночь, и мы пили шампанское. И вот тут я вспомнила про подарок, маленькую коробочку в яркой обертке. Улучив момент, когда Олег вышел в кухню, я торопливо ее вскрыла и засмеялась: доллары были аккуратно свернуты в трубочку. Я была уверена: здесь пять тысяч, и пересчитывать не надо, пробралась в ванную с телефонной трубкой в руках и позвонила Вовке. Конечно, он начал приставать с расспросами, но я предложила ему заткнуться и пусть не думает приезжать сейчас, ничего с его долларами не сделается, если пару дней полежат у меня…

– Мой новогодний подарок, – сказал Олег, надевая мне кольцо на палец. – И давай договоримся: на всю жизнь.

– На всю, – кивнула я и неожиданно фыркнула: – Сукин сын.

– Я сукин сын? – удивился Олег.

– Нет, конечно. Санта-Клаус.

Он встречал праздник живым, значит, вдвойне счастливым. В минуты, когда косая строила ехидные рожи, он видел глазенки шестилетней дочки Дуни и говорил себе: не смей умирать. Выжил ради нее и старшей дочери Насти, ради внуков, ради жены, да и ради себя тоже. Надо было очутиться перед костлявой, чтобы понять, как любит он близких и этот мир, как мало отпущено времени, как не ценил счастливые минуты, как стремительно пронеслась жизнь. Нет, еще чуть-чуть, хотя бы несколько месяцев вырвать у косой… Почему месяцев? Лет! Да, Борис Львович собрался пожить. Но теперь будет именно жить, а не биться над черт-те чем. Все, баста! Наука – молодым, а ему – мир, покой, счастье.

Напевая, в гостиную впорхнула Яна с двумя блюдами в руках, осмотрела стол в поисках свободного места. Это она сидела ночами у его постели до и после операции, это она выхаживала его с жертвенной самоотдачей, она боролась вместе с ним. Он залюбовался женой – молодой, стройной, прекрасной, как весна. Ей тридцать пять, а ему… страшно подумать, сколько ему лет. Нисколько! Он молод, в нем просыпаются новые силы, способные горы свернуть.

– Боря, телефон, – бросила Яна.

Он очнулся, трубка лежала на коленях и трезвонила.

– Настя? – улыбнулся Борис Львович. Дочь звонила уже пятый раз за вечер. – Отлично чувствую, как новый. Честное слово. Перестань…

– Дай мне, – забрала трубку Яна. – Он сидит в коляске, не встает, ничего не делает, я не разрешаю. Встречайте Новый год спокойно, завтра приедете…

Когда отец объявил, что женится на Янке, дочь пришла в ярость: папа сошел с ума. Иногда ему тоже так казалось, но Яна была не единственная влюбленная в него юная особа. Бориса Львовича никогда не обходили вниманием женщины, внешне он до сих пор хоть куда. Не худой, а стройный, не седой, а блондин, немножко приболел, ну, так с кем не бывает? Семьдесят? Ха, будет в марте. Он придет в норму. Восемь лет женитьбы опровергли прогнозы, мол, молодуха тебя в гроб вгонит раньше срока, рога вырастут до облаков и т. д. Родилась Дуня, потом дочь Настя смирилась, а внезапная операция – шунтирование – сделала жену и дочь закадычными подругами.

Борис Львович посмотрел в окно. Хлопья снега клубились под фонарями, остальное – земля и деревья – закуталось в голубоватый плед, делающий ночь светлой. Прожить почти семьдесят лет и ни разу не заметить, что снег бывает голубым, а под фонарями бледно-желтым. Куда ушла жизнь?

– Яна, твои гости, – сказал он, увидев, как по аллее осторожно движутся к дому две фигуры. Жена убежала встречать гостей.

Поскольку выписали его неделю назад, Яна отменила встречу Нового года у них, как бывало раньше. Настя поддержала ее, одна семья старшей дочери насчитывает шесть человек, а папе нужен покой. Но как оставить Янку без любимого праздника? Он уговаривал жену пригласить хотя бы кого-то из подруг, она не соглашалась. С друзьями жены не было времени познакомиться: работал, работа и довела его… но это в прошлом. Только сегодня, по привычке готовя на большое число гостей, жена расстроилась: кто же это съест?

– Тебе некого позвать? – спросил он.

– Есть одна подруга, у них с мужем тридцать первое – доходный день, работают до упора, может, и согласятся. А вдруг они тебе не понравятся? Это простые люди…

– Звони. Не хочу, чтоб ты скучала со мной.

Подруга и ее муж дали согласие, ведь из-за напряженных дней уходящего года не позаботились о том, как будут сами встречать Новый год. В гостиную вошел видный, высокий мужчина и славная, пухленькая женщина со смешливыми глазами, оба примерно того же возраста, что и Яна, которая светилась от радости, значит, радостно стало и Борису Львовичу.

– Это Лора и Родион, – знакомила жена. – А это Борис Львович.

– Еще кто-нибудь придет? – спросил Родион, вручая цветы Яне.

– Нет, – ответила она, забирая букет. – Нас будет четверо.

– А кто по двору шастал? Кажется, мужчина. Дворник?

– Не знаю… – озадачилась Яна, растерянно посмотрев на мужа. – Мы не держим дворника. Может, сосед елку решил спилить? У нас противный сосед.

– Где Дуня? – спросила Лора, вынув из пакета обезьянку.

– Дуню забрала моя мама, – ответила Яна. – Боре сейчас нужен покой, а Дуняшка у нас как ураган. Давай игрушку, передам ей. Садитесь за стол, а я поставлю в духовку гуся.

– Ничего себе, галерея! – произнес Родион, выставляя на стол бутылки и рассматривая стены, увешанные живописными работами.

– Вы бывали у нас? – осведомился Борис Львович.