Ирина Градова - Не делай добра

— Значит, она сядет? — спросил Мономах.

Алла позвонила ему, так как он просил держать его в курсе. Но она сделала это не только поэтому. Алла всегда была честна с собой, справедливо полагая, что врать собственному «я» — дело неблагодарное. А это самое внутреннее «я» очень сильно хотело повидаться с доктором Князевым.

— Боюсь, Лапину будет не так легко привлечь к ответственности, — произнесла она в ответ на вопрос Мономаха. Они сидели в больничном кафе, где в этот вечерний час было почти безлюдно. — Девушки рожали в роддомах, совершенно официально. За некоторое время до этого их вынуждали подписать отказ от ребенка, и не все делали это против воли. Некоторые только рады были избавиться от бремени, да еще и получить кое-какую сумму денег в качестве подъемных!

— Но ведь в любом случае это называется торговлей людьми, верно? — возразил Мономах. — Разве это не наказуемо?

— Наказуемо, если доказуемо, — криво усмехнулась Алла. — При передаче очередного ребенка нам удалось взять потенциального приемного папашу и его водителя. Папаша все отрицает, и у него хороший адвокат. Зато водитель заговорил почти сразу, и кое-какой материальчик мы все-таки получили. Придется разыскать и других усыновителей и заставить их признаться, что они платили деньги. Сомневаюсь, что эти люди с готовностью станут сотрудничать, ведь они автоматически становятся участниками преступной схемы! Хорошо одно: несколько девушек, включая вашу знакомую, Анну Расулову, догадавшуюся сунуть записку вам в карман, согласились подтвердить, что у них отбирали паспорта. Всего одна призналась, что в последний момент передумала отдавать малыша Лапиной, но та выставила ей счет в двести пятьдесят тысяч рублей, который девушке пришлось бы оплатить за нахождение в приюте и, как выразилась директриса, в качестве неустойки уже найденным усыновителям. Девушка понимала, что не сумеет расплатиться, да еще и ее документы находились у Лапиной, как и письменный отказ от ребенка, который директриса предусмотрительно оформляла заранее. Если бы жертве аферы вздумалось отправиться в полицию, Лапина предъявила бы документ, а также договор, в котором значилось, сколько именно денег получает роженица за продажу младенца. Зная, чем это грозит, вряд ли кто решился бы на такой радикальный шаг! Кстати, имя Лапиной не фигурирует ни в одном документе, а потому полиция вряд ли занялась бы ею всерьез: по всему выходило бы, что молодая мамаша одна, без посредников, совершила сделку по продаже ребенка.

Они немного помолчали. Мономах вертел на блюдце кофейную чашку, а Алла завороженно наблюдала за его руками. Это были руки музыканта — узкие ладони, длинные пальцы с обстриженными под мясо ногтями. Его рабочий инструмент. Руки Мономаха сильно контрастировали с простоватой в целом внешностью, которая тем не менее вызывала симпатию и доверие. Доктора Князева никто не назвал бы красавцем-мужчиной, однако у него было все, чтобы нравиться противоположному полу: круглые серо-голубые глаза, умеющие улыбаться даже тогда, когда лицо хранило серьезное выражение, подвижная мимика и, что немаловажно, отличная, крепко сбитая, хоть и довольно компактная, фигура — доктор был не слишком высок. Алле он казался самым привлекательным мужчиной на свете, и она с удивлением открывала в себе давно забытые чувства, с которыми, как она думала, простилась навсегда.

— А как насчет Яны? — прерывая молчание, задал вопрос Мономах. — Что-то удалось прояснить?

— Похоже, Лапина не знает, кто, помимо бывшего сожителя, мог желать ей зла.

— Значит, все зря? — вид у Мономаха был расстроенный.

— Ну почему же зря? С вашей помощью мы раскрыли преступную схему по продаже детей.

— Бросьте, я же ничего не сделал! — отмахнулся он.

— Неправда! Если бы не вы, мы могли и не взяться за Лапину…

— Знаете, о чем я думаю?

— Вы думаете, что закрыли один из немногих приютов для женщин и теперь им некуда будет обратиться?

Мономах изумленно уставился на собеседницу.

— Нетрудно догадаться, — вздохнула она. — Но нужно смотреть правде в глаза: «Дочки-матери» отличались от настоящих приютов точно так же, как детский летний лагерь отличается от Освенцима, поэтому жалеть тут не о чем! Я говорила с учредительницей приюта. Она разочарована и обижена, ведь она тратила кровно заработанные деньги на то, чтобы помогать другим. Думала, что делает полезное дело.

— Идея-то была хорошая, но исполнение, как обычно, хромало! — горько усмехнулся Мономах.

— Сначала я не была уверена, что она рискнет продолжить финансирование «Дочек-матерей», но потом у меня появилась мысль насчет кандидатуры новой директрисы.

Помните ту девушку, Анну Расулову? По-моему, она обладает всеми качествами, необходимыми хорошему руководителю. Она решительная, сообразительная и предприимчивая. И она сама пострадала от действий Лапиной, поэтому никогда не допустит повторения истории. Как думаете?

— А что, отличная мысль!

— Ну а как ваши дела, Владимир Всеволодович? — вдруг спросила Алла.

Неожиданная смена темы застала Мономаха врасплох.

— Мои? — переспросил он. — Почему вы спрашиваете?

— Вид у вас уж больно озабоченный… Рассказывайте, в чем дело, не заставляйте меня применять пытки!

— Да нет, все хорошо. Хотя… Алла Гурьевна, нет ли у вас, случайно, знакомых в ФМС?

— Есть, причем совершенно не случайно. Но какие у вас с ними могут быть неприятности?

— Не у меня, у моих коллег.

— Ну да, у вас же иностранцы работают! И что?

— Выяснилось, что у одного врача — вы его знаете, у Ли Чангминга, — просрочена виза. Ненадолго, и такое раньше случалось, но в этот раз почему-то возникла проблема…

— Владимир Всеволодович, проблема возникла у него или у вас?

— Боюсь, что у нас обоих.

— Ясно. Перешлите мне паспортные данные вашего врача, и я попытаюсь выяснить, что происходит.

— Тогда я вконец обнаглею и попрошу еще за двоих.

— У них тоже неприятности с ФМС?

— Пока нет, но могут быть.

— Тогда и их данные присылайте. И не волнуйтесь понапрасну, любую проблему можно решить, если подойти с нужного конца! Кстати, о проблемах, — всполошилась Алла, случайно бросив взгляд на часы. — Пришло время принимать очередную «дозу»!

Она полезла в сумочку за контейнером.

— Забыл вам сказать — отлично выглядите, — искренне произнес Мономах, следя глазами за тем, как его визави снимает пластиковую крышку. — Всерьез взялись за здоровье?

— С вашей легкой руки, — кивнула она, с сомнением разглядывая морковное пюре с кусочком вареной трески.

— Вам недолго мучиться, — попытался подбодрить ее Мономах. — Скоро организм вспомнит, как питаться правильно, и вы вернетесь в норму!