Дарья Донцова - Лазурный

– Ну что, нашел что-нибудь? – спросил его Жека.

– Подожди, не сбивай с мысли…

Мехреньгин вошел в приемную, огляделся по сторонам. Секретарша сидела тише воды ниже травы.

Мехреньгин подошел к шкафу, на котором сверху были навалены какие-то рулоны и стопки бумаг, и вдруг выбросил вперед руку.

На краю верхней полки трепыхались несколько красных ворсинок.

– Вы красное не носите? – спросил капитан секретаршу.

– Нет… – испуганно пискнула та, – мне не идет…

– Очень хорошо! – одобрительно проговорил Мехреньгин, придвинул к шкафу стул и взобрался на него. – Очень хорошо! Вот, значит, куда он это спрятал!

– Кто? – спросила секретарша, в душе которой любопытство боролось с робостью.

– Дед Мороз! – ответил Мехреньгин и запустил руку в завал на шкафу.

– Все равно висяк получится, – огорченно говорил Жека, когда они возвращались из «Старой крепости» в отделение. – Дело-то по поводу ограбления открыли, отписывайся теперь… Да и дело ерундовое…

– Вот интересно! – возмутился Мехреньгин. – Человека же по голове приложили – говорят, в тяжелом состоянии, бредит… А ты говоришь – ерунда!

– Все равно никого не найдем! – твердил упрямый Жека.

– Найдем… – проговорил Мехреньгин. – Есть у меня одна мысль… Надо бы к Люсе зайти…

– Это всегда пожалуйста! – Жека повеселел и ускорил шаг.

У Люси был народ, так что она только кивнула капитанам и, не дожидаясь заказа, поставила на поднос две чашки кофе с горячими румяными круассанами. Мехреньгин, однако, этим не удовлетворился и все вертел головой, дожидаясь, когда можно будет перемолвиться с барменшей словечком.

– Какая ты, Люся, сегодня симпатичная, – начал Валентин издалека, когда удача ему улыбнулась и за стойкой никого не оказалось.

Люся взглянула на него в полном удивлении – это Жека вечно отпускал всем комплименты и вообще вязался к каждой юбке, а Мехреньгин всегда держался скромно.

– Кофточка эта новая тебе очень идет… – гнул свое Валентин.

Люся фыркнула – надо же, даже кофточку заметил.

– Чего надо-то? – по-свойски спросила она. – Говори прямо.

– А вот как бы мне Танечку, подругу твою, повидать… – Валентин скромно опустил глаза, так как знал о Люсиной проницательности.

– Так понравилась? – прищурилась Люся.

– Очень! – соврал капитан Мехреньгин для пользы дела.

– Забудь про это! – отрубила Люся. – Танька зла на вас – жуткое дело! Ничего тебе там не светит! – И, не дожидаясь вопросов, продолжила: – Этот тип, – она указала на Жеку, – напустил-таки на директора Танькиного магазина ребят из экономического отдела. Директор, конечно, испугался, ну и уволил Таньку, чтобы она никому не рассказывала, что он кассу скручивает. И вторую, Галку, тоже, когда она из больницы вышла.

– Ну и ну! – поразился Мехреньгин.

– Говорила ведь ему – не суйся туда, – с досадой добавила Люся, – только хуже сделаешь! Так оно и вышло… Так что к Таньке не подкатывай – ничего не обломится.

– Ладно, Люся, ты уж извини, но адресочек ее мне дай, – решительно сказал Мехреньгин, отбросив дипломатию. – Мне для дела нужно ее допросить.

Люся взглянула ему в глаза и все поняла.

– Так бы сразу и сказал, – буркнула она, стремясь оставить за собой последнее слово.

Капитан Мехреньгин подошел к дверям заведения, взглянул на вывеску. «Печки-лавочки» – та самая забегаловка, про которую говорила барменша Люся.

Неожиданно у Мехреньгина засосало под ложечкой, и он вспомнил, что сегодня еще не обедал. Ну что ж, заодно можно перекусить!

Он толкнул дверь, вошел в заведение и едва не оглох. Внутри стоял гул голосов, звон стаканов, стук вилок, и все это перекрывал несущийся из динамиков разудалый голос певицы:

– Золотится роза чайная, как бокал вина…

Оправдывая название, возле стены громоздилась большая беленая печь, украшенная ухватами и рушниками.

Мехреньгин углядел в углу свободный столик, пробрался к нему и сел так, чтобы можно было видеть зал.

За соседним столом гуляла компания торговых моряков, отмечавших прибытие в родной порт; чуть подальше закусывали несколько шоферов-дальнобойщиков. По залу сновали несколько замотанных официанток, но Тани капитан среди них не видел.

– Обедать будем или так, выпить-закусить? – раздался над ним женский голос.

– Обедать, – отозвался капитан, подняв глаза на официантку.

Это была видавшая виды женщина под сорок, в короткой юбке и несвежем переднике.

– Котлеты берите, – посоветовала официантка, разглядывая Мехреньгина без особого человеческого интереса.

– Ну, давайте котлеты, – согласился покладистый капитан и сглотнул набежавшую слюну. Ему резко захотелось котлет, наваристых щей со сметаной и еще, пожалуй, компота из сухофруктов, который часто готовили в детском саду, куда водила маленького Валю мама.

– А Таня сегодня выходная? – осведомился он, пока официантка небрежно протирала стол.

– Таня? – В глазах женщины загорелся интерес, теперь она оценивала посетителя по пятибалльной шкале. – А она вам лично зачем? Вы ей кто?

– Знакомый, – отозвался Мехреньгин, снова сглатывая слюну. – Так выходная она или как?

– Тут она. – Женщина выпрямилась и повторила с растяжкой: – Знако-омый!

Видно было, что она проставила «знакомому» невысокий балл – примерно троечку.

– Если тут, мне бы с ней поговорить…

– Надька, ты нам скоро пиво принесешь? – гаркнул один из дальнобойщиков.

– Потерпишь! – отозвалась официантка, не поворачивая головы. – Тебе пива вообще нельзя, скоро ни в одну дверь не пройдешь! Кабину расширять придется!

– Так мне бы с Таней поговорить… – напомнил о себе Мехреньгин.

Официантка ничего не ответила и удалилась, выразительно виляя бедрами. Через несколько минут появилась Татьяна, с удивлением уставилась на Мехреньгина:

– Вы? Чего вам от меня надо?

– Между нами дверь стеклянна-ая! – взвыла певица так, что на столах задребезжали стаканы.

– Поговорить бы! – просительным тоном отозвался капитан.

Он присмотрелся к девушке и заметил, что глаза и нос у нее подозрительно красные.

– О чем? – фыркнула Татьяна. – Поговорили уже один раз! Видите, где я теперь работаю? – И она обвела взглядом заведение.

– Обижают? – сочувственно произнес Мехреньгин.

– Вот еще! – Татьяна шмыгнула носом и присела за столик. – А вам-то что за дело?

– Может, я помочь хочу…

– Помогли уже! Я в приличном магазине работала, покупатели приятные, счастливые, игрушки красивые, а тут… Все только и знают, что хамят и лапают, лапают и хамят… от мата уши уже завяли… – Она снова громко шмыгнула носом, так что Мехреньгин испугался, что заплачет. Но Татьяна не заплакала и проговорила совершенно другим тоном: – Ну, о чем вы хотели поговорить?