Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

-- Этот тип ни на что не годен, -- продолжал наш посетитель. -- Нам и пришлось-то лишь немного его пихнуть, как он скис и начал хныкать. Не люблю таких людей. А вот девчонка ничего, держалась твердо... И что она в нем такого нашла? Вот я бы...

Медисон на мгновение задумался, составляя в уме план того, что бы он сделал с Феникс Джордан, если бы на нее вдруг снизошло озарение и она оставила своего дружка. Несколько секунд он пребывал в блаженных мечтах, которые я не стал прерывать, после чего задумчиво потер в пальцах сигарету, снова уронив на пиджак крошки.

Франсуаз взяла с моего стола лист бумаги, сложила его вчетверо и протянула Медисону. Тот благодарно кивнул, положил на него сигарету и отряхнул пальцы. Когда моя партнерша водружала импровизированную пепельницу обратно на стол, в ее серых стальных глазах я прочитал признаки надвигающейся бури. Я ухмыльнулся.

-- Они назвали имя, мистер Медисон? -- спросил я.

-- Он назвал, -- мой собеседник произнес всего два слова, но из них несложно было понять, что, во-первых, парень вроде Перкинса ответит на какой угодно вопрос, стоит лишь пару раз слегка его приложить, а, во-вторых, такая девчонка, как Феникс, раз уж решила не отвечать, то и не станет. Я еще раз ухмыльнулся, решив, что Медисон как раз относится к тому типу мужчин, которые раскисают при виде хорошенькой мордашки, и засунул руку в карман.

-- Имя?

-- Юджин Данби, -- Медисон снова рыгнул, чем поставил меня в тупик, так как на этот раз ему нечего было отрицать. -- Парень им не представился, но они узнали его по фотографиям в газетах. Он вышел на них через своего знакомого, какого-то Игла. Это все. Вы сказали, что достаточно имени.

Он пожал плечами, и я вновь не понял, зачем он это сделал.

-- Полагаю, что могу выписать вам чек прямо сейчас, мистер Медисон, -сказал я, открывая книжку. -- Итак?

Наш посетитель вскинул голову и изогнул губу, пытаясь перекинуть сигарету в другой его конец. Потом он вспомнил, что уже успел от нее избавиться и оставил свои попытки.

-- У меня есть свое достоинство, -- ответил он, и мне показалось, что в его голосе прозвучала горечь оттого, что я не смог сразу этого понять. -- Мы можем бить друг другу морды столько, сколько захотим -- это наше дело. Сэм был мне должен, и я спросил бы у него должок рано или поздно. Но, повторяю, это все были наши дела. Но вот когда какой-то расфуфыренный хлыщ из Лос-Анджелеса убивает честного парня, который приехал из Сиэтла -- это уже совсем другое дело, и позволить такое я не могу.

Он тяжело встал, как будто бы несколько часов назад избили его, а не Ала Перкинса. Впрочем, его тело могло болеть еще с той вечерней потасовки на заднем дворе "Тропической бабочки". По крайней мере, у меня болело.

-- Вы ничего мне не должны, мистер Амбрустер, -- сказал он, осторожно поворачивая корпус к двери. -- Мы с ребятами приехали сюда по своей воле, и когда я позвонил вам, чтобы предложить помощь, то сделал это не ради денег.

Он сделал несколько шагов к двери, потом обернулся.

-- Мы пробудем здесь еще какое-то время, -- сказал он, не глядя на меня. -- Посмотрим, чем все закончится.

Я не стал предлагать ему руки, он тоже.

Когда его спина скрылась в проеме двери, телефон на моем столе зазвонил, я поднял трубку.

-- Они направляются к вокзалу, Майкл, -- вряд ли на свете нашелся бы человек, который смог бы назвать голос Дона Мартина мелодичным. -- Мне проследить, куда они уехали?

-- Просто посади их на поезд, -- ответил я. -- И возвращайся.

9

Когда я положил трубку на рычаг, разразилась буря. Поднимая глаза на Франсуаз, я уже знал, что именно мне предстоит увидеть, и не ошибся в своих ожиданиях. Руки моей партнерши были сложены на груди, в серых глазах клубился туман, что бывает с ней крайне редко.

Я сел во вращающееся кресло, заложил руки за голову и слегка повращался сперва направо, потом налево.

-- Никогда бы не подумала, что ты способен на такое, -- наконец прошипела Франсуаз. Я отметил про себя, что был абсолютно прав, когда сравнивал ее со змеей. Впрочем, я всегда бываю прав.

-- Да, -- скромно ответил я. -- Никто не мог бы ожидать такого блестящего успеха за столь короткое время. Только днем к нам приходит несчастная испуганная девушка и со слезами в голосе и на глазах умоляет нас спасти из тюрьмы ее возлюбленного. Отважный и благородный детектив бросается на помощь бедняжке. И что же? Не проходит и пары часов, как темные тучи, собравшиеся над головой парня, рассеиваются, и вовсю торжествует справедливость. -- Я на мгновение задумался и продолжал. -- Да. Любящие сердца соединяются, оркестр играет свадебный марш, а мальчики из церковного хора несут обручальные кольца на бархатных подушках. Как это похоже на красивую сказку, не так ли?

-- Красивую сказку, -- в голосе Франсуаз яда было больше, чем слов. -Сначала к тебе приходит смазливая шлюшка, извивается перед тобой и просит, чтобы ты помог ей набросить аркан на племянника миллионера. Потом ты нанимаешь бандитов -- самых низких и самых мерзких, которых только можно было вообще найти, и поручаешь им изнасиловать несовершеннолетнюю девчонку. Такие сказки ты читал в детстве, Майкл?

Я решил, что пора обидеться.

-- Ты всегда была несправедлива ко мне, -- сказал я поучительно. -- Как и в тот раз, когда кто-то подложил тебе мороженое на стул и ты испортила фиолетовое платье. Тогда ты тоже утверждала, что это моих рук дело, хотя я был чист и невинен, как кандидат в президенты Соединенных Штатов. Джейсон Картер выписал нам чек на кругленькую сумму, и я был готов отказаться от любых действий, но ты настояла, чтобы мы его продолжили. Я согласился, и в поте лица стал претворять в жизнь твою прихоть. Меня чуть не прирезал кинжалом хитрый китаец в сомнительном отеле. Пуля, попавшая в Джонатана Картера, вполне могла предназначаться мне. И где же благодарность? Где горячий поцелуй растроганной красавицы?

-- Я не знаю, что с тобой делать, -- резко ответила она.

Я скромно потупился.

-- Такие вещи не принято говорить вслух, Френки. Где твое французское воспитание.

Франсуаз издала звук, который представлял нечто среднее между рычанием раз?яренного льва и свистом воздуха, выпускаемого из надувного шарика. Она терпеть не может, когда я напоминаю ей о якобы французском происхождении, поскольку эту благословенную страну моя партнерша видела только на фотографиях.

-- Чертовски странная штука, эта справедливость, -- вздохнул я. Франсуаз стояла в противоположном конце комнаты, и теплый вечерний свет бережно ласкал ее фигуру. Я встал и сделал несколько шагов.

-- Меня всегда ставили в тупик рассуждения о справедливости, -- заметил я, ни к кому не обращаясь. -- День за днем мне подсовывали толстые тома, написанные на добром десятке языков несколькими сотнями авторов. Забавно, сколько людей сразу могут считаться классиками...