Анна и Сергей Литвиновы - Почтовый голубь мертв

– Ирина Антоновна, – задушевно произнес я, – улики неубиенные. Вам бессмысленно отпираться.

Плакать или закрывать лицо руками она не стала. Спросила почти спокойно:

– Чего вы хотите? Денег?

– Правды. Кому из вас пришла в голову идея убить Михаила?

– Господи, – она молитвенно сложила руки, – да мы его вообще трогать не собирались! Просто поговорить хотели. Отвадить от дочки.

– Однако Дивин мертв. Кто конкретно его убил? Вы или муж? – повысил голос я.

На ее месте можно было продолжать все отрицать, и ничего бы я с ней не сделал. Но утро после похорон – благоприятное время для допроса. Ирина Антоновна зло выкрикнула:

– Да говорю вам! Юра не хотел его убивать! Он должен был Мишке денег дать, чтобы тот отстал от Вики. Может быть, пригрозить. Но парень начал хамить, а муж у меня после Чечни, плюс выпивал. Единоборствами занимался. В общем, не смог сдержаться.

– Вы присутствовали при этом? – спросил я.

– Да нет, конечно! Я Юрку чуть сама не прикончила, когда узнала, что он натворил!

Нервно вскочила, забегала по кабинету:

– Мы четко разделили полномочия: с меня – Вику удалить. И кредитный договор фальшивый подкинуть. Плюс пару писем на электронную почту Михаила – одно якобы из банка, второе – бизнес-предложение, которое требовало крупной суммы денег. Вика мне рассказывала: ее «котик» к жизни очень не приспособлен, она сама собирает его сумки во все поездки. Поэтому я не сомневалась: компромат на жениха моя дочка найдет.

Я все исполнила. Заранее купила билет на концерт, наплела дочке, что за участие в «Активном гражданине» его получила. Съездила в дом отдыха тоже заблаговременно. Прошлась везде, убедилась: охраны там никакой. Горничные двери в свою комнату не запирают, ключи бросают без присмотра. Все было готово. Вика отправилась в театр, а мы с Юрой в «Дубовую рощу» поехали.

– На машине?

– Да.

– Где ее оставляли?

– В лес загнали. Метрах в трехстах. У нас «Джип», проехали без проблем.

– И что было дальше?

– Дальше мы разделились. Юра позвонил Михаилу и предложил выйти прогуляться по лесу. Поговорить насчет будущей свадьбы. Условились встретиться через двадцать минут у дальней калитки. А я выждала полчаса – и в дом отдыха пошла. Пробралась на всякий случай через дыру в заборе. Ключи взяла без проблем и справилась очень быстро. Потом вернулась к машине и начала звонить Юрию – он не отвечает. Два часа телефон терзала – он только к восьми отозвался. Голос потерянный:

– Да… Мы поговорили. Сейчас иду.

Приходит – вся одежда, ногти в грязи. Губы трясутся. Ну, тут я и поняла. Набросилась на него:

– Ты что наделал?!

А он бормочет:

– Нельзя было иначе.

И только тогда письмо это безумное мне показал.

Я сразу поняла, что бред. Разводка. Кричу на него:

– Ты нормальный, адекватный человек?! Не бывает писем из будущего! Тебя разыграли! Подставили!

– Но там вся правда была написана, – отвечает. – Так бы все и случилось. Я сначала Михаила по-хорошему просил уехать. Но он хамить начал. У меня другого выхода не оставалось.

Ничем его не перешибешь! И дело уже сделано.

Юра меня успокаивает, что все надежно: документы с телефоном забрал, могила глубокая, сверху, как в армии учили, насадил деревца, завалил лапником. Зверь не выроет, люди не найдут.

Что оставалось? Не каяться же идти! Кое-как отчистила его, села за руль, повезла домой.

Юра, конечно, не в форме. Аж трясется – срочно выпить ему надо. А тут еще Вика явилась. Начала орать, что мы ее Мишеньку не любим, и вот он обиделся, на ее звонки не отвечает. Отец на нее пришикнул, ноль пять коньяку накатил почти залпом – и понеслось. Дальше Вика в дом отдыха помчалась, а мы – к наркологу. Вот, собственно, и все. – Взглянула жалобно: – Вы бы сами в такой ситуации с повинной пошли?

– Как говорил Николай Бердяев, наибольшая слабость – убивать, – щегольнул я. – Но кто все-таки прислал письмо? Вы знаете?

Женщина тяжело вздохнула:

– Да.

Юрий сегодня снова пришел с ней.

Ох, до чего Ирину бесила его спутница! Настоящий Гаврош. Штаны болтаются, блузка из них выбилась. Глаза, правда, горят – бесовским огоньком, ярким. Безо всякой косметики внимание к себе привлекают. Но все равно – хоть причешись, накрасься, на каблуки встань, коли в ресторан явилась! Тем более что сам Юрий всегда одевался точно как надо. Никаких глупых костюмов с галстуками – дорогой блейзер, аппетитные слаксы. Свежевыбрит, подстрижен. Руки ухожены, носки точно в тон одежде и мокасинам. А фигура, а эти морщинки вокруг стальных глаз!

Ирина еще с первого курса знала: влюбляться в клиентов – дело для безнадежных дурочек. Мужикам всегда льстит иметь свою официантку. Переспят с удовольствием, могут и в Сочи свозить. Но если хочешь серьезного – замуж или хотя бы роман, рассчитывать можно только на прыщавого студентика. И то есть риск, что однажды мамаша явится, тебя – развратную женщину — стыдить начнет.

А нормальные мужики, деловые, к официанткам как к проституткам относятся. Могут с лаской и чаевыми, но никогда всерьез не воспринимают.

Ира в ресторанах с восемнадцати и вроде давно научилась: пусть хоть сам Томас Андерс – никаких вольностей не позволять. И самой влюбленными глазами не смотреть.

Но с этим Юрием – ослепление просто. Или это его спутница виновата? Обычно крутые парни в заведения являлись с красотками. Чем страшнее сам, тем более головокружительная моделька сопровождает. А здесь – ровно наоборот: идеальный во всех смыслах мужчина по непонятной причине страхолюдину пригрел.

Девчонки-коллеги, правда, уверяли: есть в девице-Гавроше изюминка. Хотя с виду и крокодил, но влюбляются в таких мужики до беспамятства.

Ира, правда, сначала надеялась – может, просто бизнес у них?

Но когда оркестр заряжал медляки, танцевала пара столь интимно, что сразу становилось ясно: тут любовь.

Ира специально гораздо чаще, чем надо, ходила мимо их столика. В сторону Юрия не смотрела принципиально – оценивала его спутницу. И чувствовала: есть в той непонятная магия. А еще – непроходимая уверенность в себе и своих силах. Однажды Ирина расслышала: «Два миллиона – разве сумма?» А Юрий – нет бы одернуть, еще и поддакивает: «Да, ты права. Хватит максимум на год».

Человек несведущий от темы разговора сразу бы насторожился. Но официанты обычно всегда различают, кто деловой, кто вор, кто чиновник. Мужчина-идеал (пусть одевался дорого и чаевые оставлял щедро) был, несомненно, честным. По обрывкам разговоров Ирина вычислила: недавно демобилизовался из армии, сейчас программированием увлекся. А чем занималось страшилище, кроме глупых фантазий о миллионах, никак не понимала. И почему та всегда говорила безапелляционным, почти наглым тоном, взять в толк не могла.