Виктор Пронин - Ошибка в объекте

— Могу.

— Вот напрасно ты только к этой Татулиной заходил, — поморщился Рожнов. — Ох, напрасно! Бабка скандальная, врезала бы тебе сковородкой по одному месту…

— Какому месту, Иван Константинович?

— Известно какому — по темечку! И сразу бы ты превратился из следователя в потерпевшего. И сливай воду, передавай дела. Понял? Учти на будущее. Статья сто пятьдесят седьмая о чем тебя предупреждает? О чем тебе намекает? О том, что свидетель допрашивается в месте производства следствия. Усек?

— Но та же самая статья не возражает против допроса на месте нахождения свидетеля, — усмехнулся Демин, поняв, что их спор привычно скатывается на знакомые рельсы.

— Знаю, знаю, я твою нелюбовь к кабинетным допросам, — досадливо махнул тяжелой ладонью Рожнов. — Знаю. И потому предупреждаю. И замечание тебе делаю. Не выговор, а замечание. Поскольку подвергаешь себя повышенной опасности. И не красней, не лыбься — не столько о твоем здоровье пекусь, сколько о пользе дела.

— Иван Константинович… — начал было Демин, но Рожнов перебил его.

— Много слов говоришь. Нехорошо это. Кроме меня, ни один начальник не сможет выдержать такого количества слов от своего подчиненного. А я вот выдерживаю. Оцени мое долготерпение и гуманность. Продолжим. Как ты смотришь на то, чтобы дела по обвинению Татулина в спекуляции валютой и о предполагаемом, — Рожнов предостерегающе поднял указательный палец, — предполагаемом самоубийстве Селивановой объединить? Право имеем? Закон на нашей стороне? Служебным положением не злоупотребляем? Давай прокрутим все обстоятельства… Татулин задержан, Селиванова мертва. Они были знакомы? Да. Более того — у них, оказывается, существовали общие интересы, деловые интересы. У нас есть основания так думать?

— У нас есть даже свидетели, которые подтверждают это, — Демин показал протокол допроса Анатолия Пересолова.

— Тем более. Слушай сюда… Тебе нужно срочно встретиться с Колей Кувакиным. Он ведет дело Татулина.

— Иван Константинович, а как вообще, другие валютные дела по городу есть?

— А, ничего особенного! Затишье. Пижоны дешевые к иностранцам пристают, клянчат, срамятся только. Крупных дел не замечено. Хотя подожди, был разговор… Появилась какая-то блондинка… По слухам, довольно приятной наружности, немолодая. Кличка — Щука. Очень осторожная, ни с кем в контакт не вступает, выходит обычно сразу на иностранцев, без каких бы то ни было посредников. Она, конечно, не из этой компании, класс работы совершенно другой. Ну что, ни пуха? Давай. Вперед без страха и сомнений. Держи меня в курсе дела. Я умнее, понял? Умнее, потому что держу пальцы на этих вот кнопках, — Рожнов показал на селектор. — Ладно, шутки — шутками, а без меня ничего не предпринимай. Чего не бывает, вдруг полезным окажусь, а?

Кувакин сидел один в маленьком кабинетике, где совершенно непостижимо размещались еще три письменных стола, пишущая машинка на какой-то несуразной тумбе, встроенный в проем шкаф, в углу стояла вешалка, на которой сиротливо висело маленькое пальтишко Кувакина.

— Привет, Коля! — поздоровался Демин.

— А, это ты… Меня уже предупредили, чтобы никуда не уходил Намечается что-то интересное?

— Как подойти… Но если судить по внешней стороне событий — нечто из ряда вон.

Кувакин был немного ниже Демина, немного старше, чуть усталее. Не потому, что он так уж устал за этот день, просто работа, которой он занимался, никогда не кончалась, он знал, что ее никогда не сделаешь всю, она не давала возможности остановиться и перевести дух. И Кувакин принял это как должное, как вполне естественное свойство профессии, и постепенно его движения, манеры сделались такими вот устало-медлительными.

— Коля, на тебя вся надежда! — сказал Демин, втискиваясь в угол.

— Труп?

— Точно. Девушка. Прекрасная молодая девушка, которая могла бы осчастливить кого угодно.

— За что же ее?

— Сама, Коля. В том-то все и дело, что сама.

— Прекрасные девушки, насколько мне известно, редко идут на столь крайние меры. У прекрасных девушек всегда есть запасной выход. Жизнь великодушна к прекрасным девушкам, если они не очень капризны. Мне иногда кажется, что они частенько злоупотребляют своими возможностями. Хотя в трудную минуту становятся на удивление трезвыми и расчетливыми.

— Очевидно, были крайние обстоятельства, Коля, — Демин любил разговаривать с Кувакиным, слушать его житейские мудрости.

— Крайние обстоятельства, Валя, всегда есть. Главное, считаешь ли ты их крайними… Или бодаешь левым рогом.

— Видно, девушка была не из бодливых.

— Конечно, — согласился Кувакин, — бодливые собой не кончают. Ладно, будем считать разминку законченной. Выкладывай.

— Ты сейчас работаешь с Татулиным…

— Мне иногда, Валя, кажется, что не я, а он со мной работает. Неделю голову морочит — и ни с места. Но вроде начинает созревать. Он что, к твоей девушке руку приложил?

— Что это за тип?

— Спекулянт. «Работал» в комиссионках по эту сторону прилавка. Магнитофоны, транзисторы, магнитолы и так далее. Дорогие игрушки. Скупка, перепродажа, продажа, в общем, он освоил все смежные специальности. Брать его можно было давно, знали, чем занимается, но поймать с поличным не могли. Как ни остановят ребята — говорит, купил, говорит, принес сдать, что угодно говорит. Мол, страсть у меня такая, не могу долго одним магнитофоном тешиться. А недавно гражданин Татулин повел себя довольно странно — активность небывалая, но товара при себе нет, к прилавкам не подходит. Но вот ребята рассказывали, вроде столковался с кем-то, локотком гражданина к выходу подталкивает, в сторонку оттирает, в подворотню манит. Там вынимает наш Григорий Сергеевич сумочку, раскрывает ее, и у «клиента» глаза начинают вылезать из орбит. Решили ребята помочь человеку, подходят. Татулин, как начинающий фокусник, небрежным движением сует сумочку за мусорный ящик. Мол, я — не я и сумка не моя. Но гражданин клиент оказался человеком принципиальным. Чтоб никто, не дай бог, не подумал, будто сумка его, он клятвенно всех заверил, что хозяин ее — Татулин. Открывают ребята сумку и чувствуют, что у них тоже глаза начинают потихонечку из орбит вылезать…

— Знаю, — сказал Демин, — валюта всех стран и народов.

— Да. Валюты, между прочим, не так уж много в пересчете на рубли, но разнообразие уникальное. Ребята со всех этажей приходили полюбоваться.

— Сколько в общей сложности?

— Тысяч на десять. Ну, что, начинается следствие… Откуда, спрашиваем, другие вопросы задаем. А он…

— А он говорит, что слабость проявил, хотел, мол, человеку помочь, что никогда больше заниматься такими нехорошими делами не будет ни за какие деньги, — быстро сказал Демин.