Марина Серова - Вечный сон Снегурочки

– Карина и в тот раз молчала? – Я настойчиво возвращала толстушку с оливье к нужной мне теме.

– Так ее на втором сеансе не было, – спокойно пожала плечами Оля. – Ты ж в курсе должна быть, раз вы дружили. Она где-то таблетки нашла и наглоталась. Ну и померла, понятное дело. Дурында, честное слово. Молодая, симпатичная – жить еще и жить, а она счеты с жизнью свела. Хотя если больная на всю голову, все понятно.

Выходит, Карина не дождалась второго сеанса, заключила я про себя. Вот только ошибаешься ты, Оля. Не могла девчонка так беспричинно умереть по своей воле. Но я предпочла не разубеждать свою словоохотливую собеседницу – ее, похоже, совершенно не волнуют судьбы других пациентов.

Наш разговор был прерван извещением о завтраке. Толстушка обрадованно устремилась к двери, я же с завистью вспомнила об ее аппетитном салатике. Эх, надо было узнать, почему ей разрешают питаться скоропортящимся продуктом. В следующий раз закажу Мельникову, чтобы притащил мне тоже оливье или крабовый.

За столом я опять сидела в гордом одиночестве. Если дело дальше так пойдет, подсяду хотя бы к Оле – раз с ней разговорилась, буду извлекать сведения из жизнерадостной толстушки. Я оглядела столовую, запоминая присутствующих. И тут заметила, что не только я сижу в одиночестве – прямо напротив моего стола находилась Настя Казакова собственной персоной! Нас с ней объединяло не только отсутствие соседей по трапезе. Как и я, Настя стойко игнорировала отвратительную на вид манную кашу. К хлебу она тоже не притрагивалась, только меланхолично отхлебывала из чашки какао. Я заявила поварихе – опять была та, которая посимпатичнее, – что завтракать кашей не буду, и вытащила из пакета несколько йогуртов. Повариха было начала настаивать, что надо есть по утрам только кашу и ничего другого, но я мило ей улыбнулась и пообещала исправиться. Мол, непременно начну питаться больничной едой, но, видите ли, йогурты скоро испортятся, а выкидывать жалко.

Настя допила свое какао – сегодня она выглядела значительно лучше, чем вчера, по крайней мере, в столовую спустилась самостоятельно, – и встала из-за стола, намереваясь отнести тарелку на пункт раздачи. Не успела – худенькую фигурку девушки загородила взявшаяся откуда ни возьмись Карга в розовом. Вот тебе и на – Вера Ивановна, собственной персоной! А что она, позвольте узнать, тут делает? Персонал ведь работает сутки через четыре, сегодня должна быть другая медсестра. А может, заменяет кого?

Далее события развивались драматично. Карга без лишних слов тяжелой рукой опустила Настю на стул, выхватила из ее рук ложку и, зачерпнув белую жижу, принялась пихать ее в лицо девушки. Та оказала сопротивление – даже странно, что столь хиленькая девчонка лелеяла надежду отбиться от крупной медсестры. Казакова попыталась оттолкнуть от себя ложку, однако Вера Ивановна мгновенно пресекла ее действия. Свободной рукой Карга сгребла Настю в охапку, заломив девушке обе руки назад. Несчастная жертва манной каши стойко держала оборону – похоже, решила отбиваться до последнего. Но к гадалке не ходи, понятно, за кем окажется победа – медсестра бескомпромиссно пихала ложку в Настю, а той ничего не оставалось, кроме как опустить голову и уткнуться в стол. Я возмущенно встала из-за стола и подошла к Карге с ее жертвой.

– Перестаньте издеваться над девчонкой! – вступилась я за Настю. – Не хочет человек есть вашу кашу, что вы в нее вцепились? В конце концов, ваша еда совершенно отвратительная, я ей дам нормальный йогурт, его хотя бы есть можно!

Вера Ивановна, не ослабляя своей бульдожьей хватки, резко обернулась и зыркнула на меня поросячьими глазками.

– Мельникова, не лезь не в свое дело! Быстро наверх, пока я за тебя не взялась!

Первым моим порывом было продемонстрировать мерзкой тетке свое владение единоборствами – черный пояс по карате мне выдали не просто так! – но я вовремя остановилась. Во-первых, если я скручу ее, сразу станет ясно, что Таня Мельникова – отнюдь не бедная депрессивная булимичка, а раскрывать карты еще не время. И во-вторых, пока старшая медсестра воюет с Казаковой, у меня есть шанс проникнуть в ее кабинет!

– Вы – злая, жестокая и бесчувственная женщина! – пылко возопила я, одновременно показывая негодование и беззащитность, а затем быстро ретировалась, так и не узнав, чем закончится неравная схватка.

В отделение я вернулась раньше других пациентов – около входной двери дежурила лишь санитарка. Дверь в кабинет медсестры была закрыта. Я быстро направилась в палату. Санитарка мельком взглянула на меня и тут же уткнулась в мобильник, полностью завладевший ее вниманием. Так, дело за малым – надо ее отвлечь, чтобы кабинет медсестры остался без присмотра, быстро открыть дверь, поставить «жучки», выкрасть папку, и…

Мои мысли прервали приглушенные голоса, доносившиеся из мужской палаты. Комната была закрыта; я тут же забыла о своих планах и прижала ухо к двери, благо санитарка не обращала на меня никакого внимания, кроме того, я находилась вне поля ее зрения.

Оба голоса оказались знакомыми. Один, возмущенный, принадлежал деду, другой я тоже раньше слышала, только не помню где. Я напрягла весь свой слух, стараясь понять, о чем они спорят. До меня доносились лишь отдельные фразы, в основном они принадлежали деду – он явно был раздражен и зол.

– Вы мне обещали! – клокотал яростью Евгений Игоревич. – Вы говорили, что поможете мне, вы обещали!

Ответ я не разобрала – слишком тихо разговаривала собеседница.

– Где ваше поганое лечение? Вы что, думаете, я просто так занимаюсь вашим заданием?! Я стараюсь, как могу, вы обещали! Вы нагло пользуетесь моим состоянием, вы…

Деда перебили, однако на сей раз голос визави звучал громче. Мне удалось вычленить из ответа несколько слов – что-то вроде «таблетки закончились» и «распоряжение».

– Если такое еще раз повторится, я… – Внезапно дед осекся, и я расслышала шум шагов – больные возвращались с завтрака. Меня тут же сдуло к противоположной двери. Я юркнула в палату, оставив для себя узкую щелочку – посмотреть, кто выйдет из комнаты. Не прошло и пары минут, как дверь мужской палаты отворилась, и я увидела стройную высокую фигуры Снежной королевы, которая, исполненная непоколебимой уверенности и спокойствия, прошествовала в коридор.

Я лихорадочно обдумывала услышанное. В моей голове выстраивалась логическая цепочка: вчера дед не выходил из палаты, видимо, мучился от какого-то приступа или припадка. Из разговора с Олей я сделала вывод, что, возможно, дед – наркоман, однако подслушанные обрывки его ссоры с врачом указывали на неверность этого предположения. Дед обвинял Снежную королеву, что она не выполняет какого-то обещания. Стало быть, между больным и врачом существует некая договоренность. Анна Викторовна еще говорила о таблетках, которые закончились. Отсюда следует вывод: деду выписывают некие лекарства, а в обмен на них он выполняет какое-то задание.