Марина Серова - Вечный сон Снегурочки

В принципе Настину теорию можно рассмотреть как возможный вариант развития событий. Вроде все логично: старшая сестра – завистливая и умная, младшей неожиданно повезло, и Сабрина решила помешать ей. Думаю, настало время поговорить с дочерью Лены – скоро она вернется из лагеря, и я нанесу семейству повторный визит.

Настя взяла с меня обещание, что я каким-то образом помешаю Анне Викторовне давать ей «неправильные» таблетки, и я с легкостью заверила девчонку, что смерть от препаратов ей не грозит.

– Ты же помнишь, как я тебя учила выплевывать пилюли, – сказала я девушке. – Если боишься, что тебя травят – просто не пей таблетки и живи себе спокойно!

– Скорей бы Антон Николаевич вернулся, – вздохнула Казакова. – Он бы точно в два счета навел порядок в этом гадюшнике.

Скорое наступление новогодних торжеств ощущалось только по поведению больничного персонала. Иными словами, санитаркам и даже внимательной старшей медсестре было наплевать на пациентов – они вовсю болтали друг с другом и за порядком следили между делом – короче говоря, им было не до больных. Каждый из нас занимался, чем хотел, но большинство пациентов уставились в телевизор. В выходные дни разрешалось смотреть передачи с одиннадцати утра до самого вечера – времени раздачи снотворных средств. Только я не принимала участия в повальном увлечении просмотром телепрограмм. Дед – и тот с интересом наблюдал за развитием действия какого-то отечественного детектива. Увы, его отношение ко мне как-то переменилось – Евгений Игоревич уже не называл меня дочкой и не проявлял живого участия. Я даже предполагала, что он затаил на меня обиду за какой-нибудь проступок.

Вечер тянулся медленно и уныло. Я устало смотрела в окно, на крупные хлопья падающего снега. Что ни говори, а умственная работа требует уйму энергии, и я вконец вымоталась, размышляя над имеющимися у меня данными по убийству Карины. У меня не было практически никаких идей, я не придумала ни одного плана, который требовалось бы выполнить, и поэтому чувствовала себя очень скверно.

Неожиданно мое печальное уединение было нарушено – ко мне подсел Будаев. Я с ним особо не общалась – так, наблюдала только, однако выходило, что в больнице он оказался в качестве настоящего пациента, и никакой связи между его появлением и странными событиями в лечебнице я не обнаружила. Я удивленно покосилась на него – просто так подошел или по делу? Оказалось – последнее.

– Это, привет, – заговорщицким шепотом начал он. – Можно тебя на минутку?

Я, заинтригованная, встала со стула, и мы отошли в сторону от остальных пациентов.

– Ты писать красиво умеешь? – перешел к делу мой собеседник. Я пожала плечами.

– Вроде. Тебе зачем?

– Можешь написать кое-что? – таинственно попросил Будаев. Мне стало любопытно.

– Могу, – кивнула я. – Что нужно-то?

– Только тихо! – шикнул он. – Давай в туалет отойдем, там писать будешь!

Прямо не уборная, а тайный кабинет, где происходит все самое необычное и интересное. У Будаева с собой имелся клочок бумажки и зеленый фломастер.

– Пиши! – торжественным шепотом велел он и задумался. Я выжидающе посмотрела на него. Наконец «алкоголик», как я окрестила его при нашей первой встрече, составил в уме текст и принялся диктовать.

– Леночка! – Я старательно выводила буквы, ведь сказала, что на почерк свой не жалуюсь. – Ты очень красивая, я тебя люблю! – заключил Будаев. Я едва удержалась, чтобы не расхохотаться. Надо же, какая мелодрама развивается в стенах 13-го отделения! Жалко, я не писательница – точно сочинила бы любовный роман!

Будаев остался доволен моим чистописанием и бережно сложил записку. Взял с меня клятвенное обещание не рассказывать о любовном послании под страхом смертной казни и, убедившись, что я не выдам секрета даже при угрозе пыток, покинул туалет. Я покурила – маленький инцидент поднял мне настроение и отвлек от мучительных раздумий. Близилось «время таблеток», как я называла прием снотворных. Старшая медсестра, как обычно, проконтролировала, чтобы никто не уклонился от ежевечерней повинности, и мы разбрелись по кроватям.

Раз уж я ничего не могу придумать и следить вроде бы не за кем, хотя бы посплю спокойно. Целую ночь, могу позволить себе такую роскошь. В снотворных для крепкого сна я практически никогда не нуждаюсь, за исключением случаев, когда вскоре нужно бодрствовать для решения какой-либо проблемы. Мои соседки уже давно спали – вот жизнь у них, знай себе – едят, спят да пялятся в потолок. Нет-нет, я не завидую – просто для меня подобное существование, мягко говоря, очень странно. Я обрадованно отметила про себя, что, к счастью, ни одна из теток не страдает храпом, и закрыла глаза, приготовившись погрузиться в сладкие объятья Морфея.

Не помню точного времени, когда я проснулась – просто потому, что потребовалось, пардон, в туалет. Я сонно нашарила тапки, не забыла взять сигареты и направилась в уборную.

Тихий шорох мгновенно сдул остатки моего хрупкого сна. Я насторожилась. Опять ночной невидимка, дошло до меня. За сотые доли секунды вялая и непроснувшаяся Таня Иванова превратилась в расчетливую, логически мыслящую машину.

Увы, я опоздала – когда прокралась в общий коридор, не обнаружила и следа таинственного злоумышленника. Даже не проверив, закрыта ли дверь в апартаменты старшей медсестры, я подошла к батарее и попыталась ее отодвинуть. Тяжелая, зараза, так просто с места не оттащишь. Если некто двигал старую батарею, пусть она и на гибком пластиковом стояке после ремонта, человек этот отличался завидной физической мощью. Ни Елене Владимировне, ни даже дородной санитарке выполнить сей трюк не по силам. Кто из больных отличается крепким телосложением? Дед отпадает сразу, суицидник тоже на вид хиленький, два парня – вроде покрепче, но, скажем сразу, не Арнольды Шварценеггеры. А про Будаева вообще молчу – куда только девается немереное количество еды, которую он в себя запихивает?

Я покорячилась еще немного, потом бросила сие неблагодарное дело. Батарею отодвинуть невозможно – это факт. Тогда что мог перемещать с места на место мой невидимка? Так, нужно срочно включить мозги и поразмыслить.

Я подошла к столу, слегка надавила на него. Двигался стол легко, но что толку? Под ним совершенно ничего не было. Я отошла в сторону – напротив находилась пустующая кровать. Попробовала приподнять ее – поддается труднее, чем стол, но отодвинуть можно. Я поднатужилась и переместила койку на пару сантиметров.

Хорошо, что я не выкладывала из кармана маленький фонарик – сейчас он мне сильно пригодился. Я посветила на пол – только доски, никакого люка или, на худой конец, ручки. Стоп. А если попробовать надавить на пол?