Юлия Алейникова - Врач без комплексов

— В каком смысле?

— Наркоман этот, едва твою подругу пырнул ножичком, тут же за дозой помчался, ну и перестарался на радостях. Умер он от передоза. Мы его тело часа через четыре обнаружили, после того как он коньки откинул. Так-то.

— И все? — как-то растерянно протянула Женя. И это итог двух жизней?

— А ты что хотела? Полный трагических подробностей сюжетец для своей передачки? — сердито огрызнулся майор. Но Женя на него не обиделась. На майора обижаться было глупо и бессмысленно, потому как плохое настроение и злая язвительность были неотъемлемой частью его натуры. Натуры на самом деле не такой уж скверной, но, видно, майор привык маскироваться, и теперь уже было не разобрать, где его истинное «я», а где напускное.

— Ух, ты, здорово у тебя! — несмело заглядывая в комнату и разглядывая потертую мебель и старенькие выцветшие обои, поделился Валера. — А ты одна живешь?

— С котом и попугаем, — ответила из прихожей Женя. И тут же на пороге кухни нарисовался сонный, потягивающийся Корнишон. — А Сильвер где? — спросила у кота Женя. — Опять поссорились?

— Ой, какой кошак пушистый, откормленный, можно его на руки взять? — плотоядно глядя на Корнишона, спросил Валерка.

— Бери. Не жалко, — милостиво позволила девушка. — Ты проходи пока на кухню, а я переоденусь. Часиков до восьми погостишь, а потом я тебя домой повезу.

— А этот твой, адвокат, когда явится? — скривившись в злой ухмылке, спросил Валера.

— Пока не знаю, но у него ключи есть.

— А чем ты дома занимаешься, когда с работы приходишь? — с интересом рассматривая ее жилище, продолжал расспрашивать Валерка, когда Женя переоделась и принялась готовить праздничный ужин для гостя. Корнишон все это время сидел у мальчика на руках и, видимо, чувствовал себя вполне счастливым. Сильвер же сидел у себя в клетке и особого интереса к гостю не проявлял.

— Не знаю. Иногда телик смотрю, иногда по телефону болтаю, иногда в Интернете сижу, а иногда уборку делаю, — кроша салат, соображала Женя. — А иногда так устану, что сразу в кровать падаю.

— Ясно. А тебе не скучно одной жить?

— Да нет. Я привыкла. Мне даже нравится. Сперва я с родителями жила, потом с парнем, а одна я только год живу, — пояснила девушка.

— С парнем, с адвокатом, что ли?

— Нет. С другим. Мы с ним расстались, — с усмешкой взглянув на любопытного подростка, ответила Женя.

— А с этим что? Тоже вместе жить собираешься? — не разделил ее веселости Валера.

Но на этот вопрос ответа у Жени пока не было. Точнее, у нее был, но вот планы Володи казались ей какими-то неопределенными, а потому она устало, по-взрослому проговорила:

— Много будешь знать, скоро состаришься.

— По мне, так можно и получше найти, чем этот… — Дальше Валера отпустил замечание оскорбительное и нецензурное, отчего Женя сразу же нахмурилась, отложила нож и строго сказала:

— Вот что. Мы с тобой дружим до тех пор, пока ты соблюдаешь некоторые правила. Первое, не ругаешься матом, второе, не обижаешь моих друзей. Договорились?

— Ладно, — неохотно согласился Валера, видимо, очень не хотевший ссориться с Женей. — Просто больно он противный и надутый, как индюк.

— А вот это не твое дело.

Больше они не ссорились, а вечером девушка отвезла Валеру домой.

— Светлана Игнатьевна, а давно женат доктор ваш, Синельников? — сидя в ординаторской за чашкой чая, спросила Женя старшую акушерку. Веру Сапунову с малышом выписали из роддома уже больше недели назад, но поскольку слух о несчастной многодетной матери-одиночке облетел весь роддом, то даже после ее отъезда роженицы и персонал роддома продолжали собирать для нее «гуманитарную помощь» в виде памперсов, пеленок, детских костюмчиков, рожков и прочего приданого. Заехав за очередной посылкой, Женя осталась выпить чаю и, сама не зная почему, вдруг спросила о Ленином хахале.

— Да он вообще не женат, — удивленно ответила Светлана Игнатьевна, отрываясь от пирожного. — Что, понравился? — тут же улыбнулась она понимающе. — На него многие заглядываются. Даже беременные.

— А он на них?

— На кого? — еще более удивленно спросила Светлана Игнатьевна.

— На беременных, — не моргнув глазом, ответила Женя.

— Да господь с тобой! Они же беременные! К тому же пациентки. Жень, ты чего? — совсем забыла про пирожные Светлана Игнатьевна и с недоумением посмотрела на Женю.

— Да просто я на днях видела, как он с одной беременной общался, даже подумала, что это его жена.

— Да ну, ерунда какая! — отмахнулась от журналистки акушерка. — Ну, кому захочется с чужой беременной женой заигрывать? Хотя, конечно, — каким-то заговорщицким тоном проговорила Светлана Игнатьевна, — бывают такие мужики, которые от беременных баб ну просто тащатся! Ну, пунктик у них такой, — покрутила она пальцем у виска. — Но Дмитрий-то Александрович вполне адекватный, он у нас не один год уже работает, мы бы заметили.

— М-м, м-м, — покивала Женя, но слова Светланы Игнатьевны ей в голову запали. — Скажите, а как часто младенцы умирают при родах, ну или сразу же после? — родился в Жениной светлой голове очередной спонтанный вопрос.

— Умирают? — снова удивилась Светлана Игнатьевна. — Да как вам сказать? Единая статистика, как раньше, не ведется, но в целом по стране показатели выше, чем в развитых европейских странах, причем в разы. В Петербурге ситуация наиболее благополучная по стране. Все же у нас и реанимация, и реабилитационные центры, и роддомов хватает, и специалисты квалифицированные, не то что в каком-нибудь поселке на краю света. В нашем вот роддоме уже больше года таких случаев не было. — Светлана Игнатьевна плюнула через плечо и постучала кулаком по столешнице.

— Как не было? — замерла с чашкой в руках Женя. — А совсем недавно, у знакомой моей, она у вас рожала, Елена Матвеева? У нее мальчик родился и сразу после родов умер.

— У Матвеевой ребенок умер? — недобро нахмурилась Светлана Игнатьевна. — Нет. Вы что-то путаете. У нас определенно никто не умирал. Возможно, уже после выписки?

— Она сказала, что ребенок умер, едва родившись, без всякой причины, вроде бы это синдром какой-то необъяснимой младенческой смерти, — запинаясь от собственной неуверенности, проговорила Женя, пытаясь вспомнить, что точно говорила Лена. И никак не могла. Раньше она была твердо уверена, что младенец умер в роддоме, но тогда бы Светлана Игнатьевна знала?

— Да, такое случается, — тяжело вздохнув, покивала Светлана Игнатьевна. — Как правило, в возрасте от одного месяца до четырех. Никаких симптомов, никаких логических объяснений. Чаще всего такое происходит во сне.

— Да? — переспросила Женя, пытаясь что-то сообразить. — Но ему еще не было месяца, только неделя, может, две.