Николай Леонов - Золотой скелет в шкафу

– Вот о них-то и думал! – сорвался на него Иван. – Чтобы им в этом бардаке не жить!

Должен же кто-то хотя бы попробовать переломить ситуацию!

– Переломить ситуацию может только народ, когда у него кончится терпение, и он возьмется за оружие, – устало ответил Гуров. – Но я очень не хочу дожить до этого момента. Знаешь, я порой чувствовал себя виноватым перед женой за то, что убедил ее отказаться от ребенка. А тут не так давно она мне сказала: «Господи! Какое счастье, что у нас нет детей! Им не придется жить в этом кошмаре! Нам не за кого бояться!» И мне стало легче. Ладно! – сказал он, поднимаясь. – Ты извини меня – погорячился я. Просто очень не хочу, чтобы у тебя неприятности были. А в свете того, что ты, оказывается, многодетный папаша, особенно. Пойду я обратно, а то после такого разговора вряд ли ты захочешь меня к себе везти.

– Еще чего! – подскочил Гордеев. – Да меня без тебя домой не пустят. Пошли, скандалист!

– А насчет путей отступления ты все-таки подумай, а то, может, ваши игры уже кто-то всерьез воспринял и к ответным мерам готовится, – посоветовал Лев.

– Уже подумал, – кратко ответил Иван. – Но давай об этом потом поговорим.

По дороге к дому Гордеева, уже в машине, Лев задумчиво произнес:

– Вроде и по арифметике у меня в школе пятерка была, но вот никак я не пойму, как вы с Еленой сумели уже четырех детей завести?

– Ну, первый у нас Сашка. Потом двойняшки Васька с Полиной, – сказал Иван и замолчал.

– Ну, а младший? Сколько ему? Как зовут? – поинтересовался Лев.

– Догадайся с трех раз, – усмехнулся тот.

У Льва даже дыхание перехватило, он прочистил горло и напряженным голосом спросил:

– Это шутка?

– Какая уж тут шутка? – сделал вид, что возмутился, Гордеев. – Ты мне что сказал, когда я тебя на Сашкины крестины пригласил? Что приехал бы, если бы мы сына в твою честь назвали.

– Да я же пошутил! – растерялся Гуров.

– А мы – нет. Так что Лев Иванович он, и даже фамилия на ту же букву, что и у тебя, начинается. Месяц ему от роду.

– Иван, я крестным быть не могу, я не крещеный, – предупредил Гуров.

– Ну, крестные у нас уже есть: младший мой шурин с женой – старшие-то уже охвачены. А вот кого для следующих детей в крестные звать, ума не приложу. Макс полгода назад умер, а Леший наотрез отказался. Будем думать.

Макс был давним и верным другом Ивана, а вот Леший. Это особая история. Он был единственным человеком, в чьем присутствии Гуров чувствовав себя неловко, чье несомненное превосходство ощутил в первую же секунду знакомства.

Во времена СССР Леший был старшим лейтенантом то ли ГРУ, то ли КГБ – этого Лев точно не знал. Лешего и еще четырех офицеров отправили на задание в одну африканскую страну, а там их выдал предатель. Четверо погибли от пыток и болезней, а он выжил только потому, что его поддерживала лютая ненависть к предателю. Именно она помогла ему пройти через все пытки и выжить, а потом изуродованным до полной неузнаваемости добраться до Родины, которой уже не было! Но самым страшным ударом для него стало то, что настоящий предатель обвинил в предательстве именно его, и ему поверили, а когда узнали, что он вернулся, объявили на него охоту. Потерявший все, что было ему дорого в жизни, он скитался по стране и умер бы где-нибудь под забором, если бы не встретил тогда еще «братка» Гордея, который его вылечил и вернул к нормальной жизни. И стал с тех пор Леший Гордею даже не другом, а братом. Но, если внешность можно восстановить или создать заново, то выжженную дотла душу – нет. И то, что Леший страшно отомстил предателям, не принесло покоя в его жизнь. Внешне он выглядел вполне благообразно, но люди чувствовали окружавшую его ауру дикого зверя и цепенели от ужаса при одном его появлении. Недаром у Гордея после появления в его жизни Лешего уже не было врагов. В смысле, живых.

И вот с этим страшным человеком у Гурова произошло некоторое недоразумение, так что следовало заранее прозондировать почву.

– Как он? – нейтральным тоном поинтересовался Лев.

– Нормально, – спокойно ответил Иван. – Сашка, когда говорить начал, стал его Лешиком звать, а вслед за ним – и остальные. Ну, кроме меня, естественно. Кстати, что у тебя с ним произошло? Я ему сказал, что ты приезжаешь, а он, по своему обыкновению, промолчал, но я-то в его молчании разбираюсь и понял, что ты впал в немилость. Что вы не поделили?

Гуров показал взглядом на спину водителя и предложил:

– Давай потом поговорим.

Иван на это просто пожал плечами и отвернулся, а Лев в очередной раз помянул недобрым словом ревность Марии.

Дело в том, что несколько лет назад Гурову потребовалась помощь в одном деле, и он обратился к Гордею, который прислал в Москву Лешего. Как всегда во время расследования особо опасных дел, Лев попросил Марию пожить в своей квартире, чтобы она, в случае чего, не пострадала. Гуров обещал, что будет в доме один, поэтому Леший спокойно туда и пришел. Во время их разговора неожиданно заявилась Мария и сумела прорваться в кухню, где они сидели. Увидела она, правда, только спину отвернувшегося к окну Лешего, но и этого ей хватило, чтобы прийти в ужас. Лев затолкал жену в спальню и бросился обратно, но Леший уже уходил и только с презрением бросил ему на прощание: «А ведь я вас, господин полковник, мужиком считал». В результате был грандиозный скандал, после которого Гуров с Марией год прожили врозь, но потом она все-таки вымолила себе прощение. Только вот эти слова еще долго стояли у Льва в ушах, да и до сих пор не забылись.

Наконец машина въехала на территорию дома Гордеева, и, после того как они вышли из нее, Иван напомнил:

– Так что у тебя с Лешим случилось?

Конечно же, Леший, вернувшись из Москвы, ему все рассказал, но Гордеев, хотя и верил другу абсолютно, не смог совместить в своем сознании железного Гурова-полицейского и подкаблучника Гурова-мужа, вот и захотел узнать версию Льва. Истории совпали, и Иван, старательно скрывая разочарование, произнес:

– Если тебя твоя жизнь устраивает, то забей на мнение посторонних – это твоя жена, а не их.

Хотел Лев сказать ему, что его уже давно многое не устраивает, но передумал – не настолько близким человеком был ему Гордеев, чтобы душу перед ним выворачивать. Неожиданно Иван показал рукой ему за спину и спросил:

– Помнишь ее?

Лев глянул и замер – неподалеку стояла собака ростом чуть ли не с теленка и с нехорошим интересом смотрела на него.

– Веста! Свой! – скомандовал Гордеев.

Собака перевела взгляд на хозяина, потом снова на Льва, подошла к нему – он даже дышать перестал, обнюхала, отметила в памяти, что его трогать нельзя, и, развернувшись, направилась по своим собачьим делам.

– Господи! Ну, она и вымахала! – с огромным облегчением выдохнул Гуров. – Кота тоже так раскормили?