AlmaZa - Шиншилла [СИ]

— Это мне самому интересно знать.

— А зачем ты сам приезжал к Ти Солу? — мне хотелось, чтобы этот Дэниэл подольше потрепался с кем-нибудь, и мы ещё постояли вот так, но он договорил и скрылся внутри здания. — Солидная персона ушла.

— Отлично, — Химчан оттолкнулся от стены и выпрямился, — хочешь знать зачем? Расскажу, если уедешь со мной.

— Опять кататься? — ухмыльнулась я, но уже предвкушала победу над собой своего любопытства.

— Можно поехать снег лопатами расчищать, но тут я ничего не скажу, — увидев в моих глазах полную капитуляцию и сладкое поражение перед соблазном узнать что-то, он добавил: — зови своего смотрящего.

Я окликнула Серина и, когда он подошел, Химчан заплатил ему за остаток ночи, сказав, что домой меня тоже сам доставит. Мой друг направился к своему автомобилю, но я задержалась возле Санха, которого караулили пара ребят, ожидая, чтобы Коул вышел и уехал, прежде чем дать парню полную свободу.

— Ну, как ты? — я погладила его по плечу. — Всё будет хорошо, правда. Ты верь. Вы же оба живы и здоровы. Все трудности — временные. Это точно.

— Шилла, — он взял мою руку и пожал, словно прощаясь. Мне не понравилась тусклость его взгляда. — Только не говори Чжеджи о том, что тут было, ладно? И обо мне ничего не говори, что меня выкинули и всё такое. Ещё будет переживать… не скажешь? Обещай.

— Обещаю, — нехотя выжала я. Я бы лучше сказала. Пусть бы задумалась и постаралась сделать всё, чтобы Коул её бросил. Эх, дурочка она. Такой молодой человек у неё отличный. Был. То есть он и есть, но статус их относительно друг друга изменился. — Куда ты теперь?

— Не знаю, да и какая разница?

— Большая, ты где живешь-то вообще? — хотелось бы хоть чем-то помочь, обустроить его жизнь так, чтобы они с Джейдой рано или поздно вернулись в свою любовь, не потерялись окончательно.

— Я жил в комнате над клубом, — он презрительно повел носом в сторону верхних этажей, — а так-то я сам приезжий. Так что, видимо, придется возвращаться на родину. Искать работу там. Хотя, что я умею? Только хорошо разбивать лица, а в провинции таких умельцев и без меня хватает.

— Ты обязательно где-нибудь пригодишься! — приободрила я воздух, а не его. Тут все были без образования, специализации и особых умений. Потому они и были тут. Я в том числе. Именно поэтому я так щепетильно относилась к учебе Джело. Из него должен выйти толк! У него будет шикарное будущее. — Передать что-нибудь Чжеджи?

— Не надо, — он криво улыбнулся, махнув рукой, — разве что привет.

Мне стало жалко их отношения почти до слез. Грустно выдохнув, я села в машину Химчана, продолжая оглядываться даже через окно на Санха. Иногда хочется заглянуть сквозь время, туда, где прошло уже лет десять, чтобы убедиться: ну точно, всё наладилось. Без этого отвратительно себя чувствую, не зная, оправдаются ли мои надежды на лучшее?

— Глупая молодость не смогла сохранить счастье? — продекламировал Химчан, проследив мой взгляд. Отъезжая, мы бесшумно заскользили по припорошенной дороге, на которую опять по чуть-чуть, как из прорванного на небе мешка, посыпался снег.

— Ничего, ещё восстановят его, — уверено заявила я, — сам-то что, старый больно? Если такой умный, то где твое счастье? Где? Не сохранил, или и не нашел?

— Ты о другом хотела у меня спросить, — непроницаемо заметил Химчан.

— Хотела и спрошу, но сейчас о другом интересуюсь.

— Слишком много хочешь знать. Вот ты так точно быстро состаришься.

— Я и старая буду кайфовая, а ты уже теперь душный. Тебе бы поменяться, — подколола я его.

— Боюсь, я уже неисправим. А что, я так плох? — казалось, его не волнует эта тема, но почему-то я знала, что о безынтересных для себя вещах парень и говорить бы не стал.

— Нет, ты классный, — смилостивилась я. Но комплимент шел от души. — Какой есть, такой и классный.

— А какой я есть? — пользуясь пустотой дороги, Химчан остановился на светофоре, хотя горел зеленый. Он нажал на аварийку и развернулся ко мне, уставившись в моё лицо взглядом охотника. — Какой я, Шилла? Что ты обо мне знаешь? Ничего! Ты не воспринимаешь всерьёз то, что я тебе говорю, с детской непосредственностью не представляя, насколько страшные вещи я совершал. Тебе всё весело и любопытно! Но столкнись ты с этим лицом к лицу, ты испугаешься, убежишь и перекрестишься, прежде чем со мной связываться. А ещё — да — я нудный, ужасно скучный. Знаешь, о чем я люблю говорить? О классической немецкой философии, о компьютерных программах и научных новинках, исследованиях. Мне это нравится, понимаешь? Я до экстаза обожаю чистоту и порядок, не люблю большинство музыки, хотя играю на скрипке и национальных корейских музыкальных инструментах. В основном меланхоличные и тягучие баллады. Потому что мне они нравятся. А ещё я слежу за тем, что ем и занимаюсь спортом не из любви к нему, а из боязни поправиться. Потому что я весил на несколько десятков килограммов больше, чем сейчас. У меня вызывает рвотный рефлекс масса вещей, и в целом я молчалив и скрытен. Ну, что тут классного?

Он глотнул горлом воздух, как человек, не привыкший толкать такие речи. Он ждал от меня ответа, искренне веря, что перечислил что-то особенно гадкое, или делающее его в моих глазах падшим и чужим. Если бы я протараторила такой монолог, у меня бы всё было на эмоциях и с повышением интонации, но он, как бы то ни могло ожидаться, произнес все размерено и четко, будто говорил не свои мысли, а работал диктором, озвучивающим не касающиеся его вести. Как я уже и заметила — взволновать его было невозможно.

— Выговорился? — переняв его непроницаемость, повела я бровью и улыбнулась.

— Что? — насупился он, сведя брови. Или его можно взволновать?

Перемахнув через коробку передач, я пронеслась над ней и, слету, не в силах удержаться, впилась в его замершие в напряженном недопонимании губы. Они были такие твердые и упругие, не ждущие нападения, что я почти растерялась. Но разве я должна была ожидать теплого приема? Это ведь меня поманило, меня толкнула какая-то внутренняя сила. Я вдруг поняла, что на все его слова у меня всё равно ума не хватит. Он меня и переспорит, и аргументов больше приведет. Зачем тягаться? Тем более, он такой же, как и я — ему нужны доказательства поступками, а не словами.

Ошарашенный, Химчан застыл, не закрывая глаза. Я тоже не закрыла. Меня одолевал восторг смотреть на него так близко. Я обвила его шею руками, пытаясь выжать более взрослый поцелуй, но тут он очнулся от своего шока и резко откинул меня обратно на сиденье.

— Шилла! — осевшим голосом хотел гаркнуть он, но охрип и вынужден был прокашляться. О да, его возможно взволновать. Все мы люди. — Какого черта?! Ты… никогда больше так не делай!

Сзади раздался гнусный сигнал клаксона, призывающего тронуться. Зеленый свет включился уже по новой. Химчан, опомнившись, взялся за руль и поехал. Я засмеялась, наблюдая за его переполохом. Если постараться, то, пожалуй, панику вызвать я в силах. Я же Шилла.