AlmaZa - Шиншилла [СИ]

Он нажал ещё раз — дверцы опять открылись. Поняв, что что-то здесь не то, он хотел потянуться за револьвером, но в этот момент я увидела, как позади его спины открывается окно рядом с водительским сиденьем, почти бесшумное, оно всё же привлекло его внимание. Обернувшись, он отпустил меня и я приподнялась. В открывшемся окне возникло дуло пистолета, уставившееся прямо Дэниэлу между глаз. Мы оба, находясь в машине, проследили вдоль руки, держащей оружие, до лица и ахнули. На улице стоял человек, одетый во все черное, с черным капюшоном на голове и лишь одним ярким акцентом — красной маской на лице, закрывавшей всё, помимо губ и подбородка. Я видела, что они принадлежат Химчану, но даже мне стало страшно от этого его облика. Застывший, как маньяк из триллера, он держал на прицеле юриста, не смевшего пошевелиться, как ещё пять минут назад я.

— Ты меня ищешь? — сказал голос, который я не могла узнать. Я никогда не слышала, чтобы Химчан говорил так. Это было актерское мастерство высшего уровня. Он был настоящий хамелеон, так что я даже растерялась, а он ли это?

— Бля… — выдохнул Дэниэл, не веря своим глазам и тому, что жертва стала охотником, и он проиграл.

— Выходи из машины, — велел Красная маска, не отводя дула от прокурорского сына, — и подними руки вверх и вперед. Медленно, не дергаясь. Ты же не хочешь умереть, даже не поняв, что произошло?

Дэниэл, всматриваясь в того, за кем охотился и в чью смерть не верил, вылез из машины и, едва успев ступить на землю, получил пулю в правую ладонь, силой попадания в руку тотчас отброшенный назад. Вскрикнув хрипато от неожиданности, он схватился другой рукой за раненную. Я посмотрела на свою истерзанную правую кисть и на Химчана, непроницаемо продолжавшего держать врага под прицелом. Что это — месть за меня? Я выбралась из тачки и обежала автомобиль, чтобы встать рядом с защитником. Приходя в себя, Дэниэл растянулся в улыбке, перебарывая боль. Видимо привык ко всякому. Он тоже сравнил свою и мои раны.

— Черт, Зорро, извини, я не знал, что это твоя возлюбленная. Впрочем, удачно на неё попал, раз это заставило тебя высунуться. — Химчан поморщился, что я угадала по дернувшимся губам. Я думала, что ему не понравилась речь юриста, но потом заметила, что он бросил взгляд на кровь, текшую по моему запястью, и стал бледнеть.

— Найди аптечку и забинтуй себя, пожалуйста, — прошептал он сдавленно себе под нос. — Хотя, погоди…

Уже рванув к багажнику, я остановилась.

— У него в салоне должны быть наручники. Найди и закуй его. — Кивнув, я полезла обыскивать всё внутри. Я оставляла кровавые следы, но мне было плевать на чистоту сидений этого негодяя. Я была уверена, что даже Химчан бы простил мне подобную небрежность.

Пока я рылась в бардачке, Дэниэл продолжал посмеиваться, храбрясь и вальяжно прислонившись к капоту.

— Подумать только, а ведь мы были по одну сторону с тобой два года назад… воистину, пути Господни неисповедимы, — он попросил разрешения достать платок из наружного кармана, что Химчан позволил ему сделать крайне аккуратно. Достав белый лоскут, он приложил его к руке, останавливая кровотечение.

— Нашла! — я вылезла из-под водительского сидения, крутя в руке железные браслеты, скрепленные прочной цепью.

— Заведи руки за спину, — скомандовал Красная маска и его антагонисту больше ничего не оставалось. Я защелкнула капкан на запястьях, и повязала выпачканный платок вокруг ладони. Хоть он и сделал мне больно и хотел убить меня, я посчитала это разумным жестом. Если Химчан не убивает его, значит, зачем-то он нам ещё нужен, значит, о нем можно проявить заботу, пускай и крошечную.

Красная маска сорвал с себя черный шарф и, развернув к себе Дэниэла спиной, завязал ему глаза. На свою беду, Дэниэл сам выбрал этот безлюдный переулок, и никто не мог прийти к нему на помощь, никто не мог видеть, что происходит и мы могли даже порвать его на части. Прихватив парня за шкирку кожаной куртки, Химчан потащил его, толкая, вперед, ещё дальше от улицы, на которой кто-то мог быть. Он кивнул мне, призывая следовать за ним. Я поморосила по скользкому тротуару и вскоре мы оказались у черной машины бывшего киллера. Открыв багажник, он достал свою аптечку и сунул мне её в руки, пихнув Дэниэла в черную пустоту багажного отделения.

— Залазь.

— Хочешь пристрелить меня за городом? — ухмыльнулся парень, поняв, не видя, что происходит. — И я, по-твоему, должен послушно идти на заклание?

— А у тебя есть выбор? — Химчан помялся и, набрав в легкие воздуха, ударил Дэниэла в солнечное сплетение, отчего тот согнулся пополам, едва не сев на задний бампер. Лишенный свободы движений и на секунду обезвреженный ударом, юрист оказался не трудной добычей, которую Красная маска затолкал в багажник своего автомобиля, захлопнув его. Убедившись, что закрыто надежно, Химчан убрал револьвер за пазуху и пошел к водительскому месту. — Ты идешь? Тут замотаешь, только мне не тычь.

— Одну минуту! — мне оставалось совсем недолго и я, залепив всё пластырями и туго обмотав покалеченные пальцы, захлопнула аптечку и быстро плюхнулась на сиденье рядом с Химчаном. — Я всё.

Он сидел молча, не заводясь, в такой растерянности, будто понятия не имел, что делать дальше.

— Чего ты ждешь? — молодой человек поджал губы, насупившись. — Поехали, грохнешь его где-нибудь!

— Грохнуть? — Химчан встрепенулся, достав опять оружие и начав совать его мне. — На, держи! Ты сама можешь это сделать? Нет, мне не трудно и, поверь, я даже глазом не моргну, но сколько можно, Шилла? Я хочу изменить свою жизнь, перечеркнуть прошлое! Я поклялся сам себе, что никогда больше не убью ни одного человека! Я завязал, я больше не убийца, я не хочу им быть, как бы мне не было всё равно на всех этих людей. Даже если я ненавижу и презираю их! Я не хочу убивать, потому что… потому что когда я увлекаюсь этим, то мне это начинает нравиться, понимаешь? Я вхожу во вкус и становлюсь чудовищем, бездушным монстром, я тогда могу убить вообще кого угодно! Я не хочу этого больше, не хочу… — залепетал еле слышно под конец он и положил голову на руки, схлестнувшиеся на руле. Выслушав его тираду, я некоторое время таилась, вникая в то, что он сказал и проникаясь его краткой исповедью. Я старалась понять его и понимала. Представляя, какое раздвоение внутри него происходит, я положила здоровую ладонь ему на плечо. Иногда во мне просыпалось что-то такое же, когда тошнило от клиентов и хотелось бросить проституцию, когда страшно становилось от того, с какой легкостью я отдаюсь кому угодно. Хотелось вернуть себе щепетильность, важничанье перед противоположным полом и право брезгливости. Аналогичное, но другое, испытывал сейчас Химчан. Он играл со смертью, и тут стоял вопрос не гордости, а живой души. Душ, его собственной и жертв.