Михаил Черненок - Следствием установлено

На крыльце ресторана, дожидаясь открытия, толклась группа модно одетых парней и девиц в коротких юбчонках. Один из парней, с портативным магнитофоном на ремне через плечо, стоя спиной к дверям, флегматично стучал ногою о дверь. Подполковник через служебный вход прошел к директору «Соснового бора» и через несколько минут уже сидел в отдельном зале, на дверях которого предусмотрительно появилась табличка «Не работает». Отсюда сквозь стеклянную перегородку, прикрытую легкой шторой, можно было видеть зал ресторана, а через окно просматривалась и вся площадка перед входом.

Первой в ресторан ввалилась толпившаяся на крыльце молодежь. Шумно сдвинув два стола, они включили магнитофон и подозвали официантку. Перебивая друг друга, парни стали делать заказ, словно хотели как можно скорее избавиться от имеющихся у них денег. Девушки без всякой причины громко смеялись. Затем вошли двое мужчин с портфелями, похоже, командированные. Появился какой-то верткий, заметно выпивший, мужичок. Покрутился около официантки, что-то пошептал ей на ухо, и та, улыбаясь, понесла от буфета к его столу около десятка бутылок пива.

Подполковник следил из-за отвернутого чуточку края шторы за посетителями, терпеливо ожидая появления Булочкина. Но увидел его не в зале, а на улице. Низко склонив рыжую голову, Граф тяжелой походкой медленно шел к ресторану. С его появлением на противоположной стороне улицы показался Слава Голубев.

Войдя в ресторанный зал, Булочкин выбрал стол рядом со стеклянной перегородкой, за которой сидел подполковник. Отсюда было видно всех посетителей. Гладышев вблизи увидел рыжие волосы и темный профиль горбоносого лица. Тонкие худые руки Графа были сцеплены в пальцах и лежали на столе. Он не выказывал никаких признаков поспешности. Спокойно дождался, когда официантка взяла заказ, и, не шевельнувшись, просидел до тех пор, пока она появилась с подносом. Спиртного на подносе не было, но по тому, как тяжело Граф поднял руку с ложкой, как медленно подносил ее ко рту, подполковник решил, что Граф крепко пьян.

В ресторане появлялись все новые и новые посетители. Они занимали свободные столики, которых в «Сосновом бору» было с избытком. Неожиданно внимание подполковника привлек верткий мужичок, расправлявшийся с целой батареей пивных бутылок. Повернувшись к входу, он зазывно махнул рукой и крикнул на весь зал:

– Кешка! Гаврилов, плыви к моему причалу!

– Момент! Я, кажись, кирюху встретил, – отозвался ему грубоватый голос, и тотчас у стола Булочкина появился рослый мужчина с такой же рыжей, как у Графа, шевелюрой.

Подполковник сразу узнал нового посетителя. Буквально несколько дней назад он видел его в кабинете Голубева по делу, как сказал Бирюков, «о распечатанных носах». Граф снизу вверх посмотрел на остановившегося у его стола Гаврилова и равнодушно продолжал есть. Гаврилов сел на свободный стул и что-то заговорил. Граф слушал молча. Не прерывая еды, он несколько раз вроде бы отрицательно крутнул головой. Гаврилов заговорил резче. Подполковник напряг слух, чтобы уловить хоть слово, но стеклянная перегородка, хрипящий магнитофон и громкий смех захмелевших девиц, беспрерывно дымящих сигаретами, заглушали голос Гаврилова. Неожиданно Граф положил ложку, медленно достал из кармана десятирублевую купюру и, что-то сказав, бросил ее на стол перед Гавриловым. И без того красное лицо Гаврилова побагровело. Он оттолкнул деньги, судя по выражению лица, зло выругался и, зацепившись за угол стола, за которым сидели парни и девицы с магнитофоном, торопливо пошел к верткому мужичку, выглядывающему из-за пивных бутылок. В тот же момент Граф тоже поднялся и, не взяв со стола деньги, слегка шатаясь, пошел к выходу из зала.

Выждав несколько минут, чтобы не привлечь внимания, подполковник вышел из укрытия и последовал за Графом. Тот стоял на улице у входа в ресторан. Ломая непослушными пальцами спички, старался прикурить сигарету.

– Ваша фамилия Булочкин? – подойдя к нему, спросил подполковник и почувствовал, что за спиной появился Голубев.

Граф, будто не поняв вопроса, несколько секунд молча смотрел на подполковника, скомкал сигарету, которую так и не прикурил, и кивнул головой.

– Пройдемте с нами.

– Я спешу на электричку, – глухо сказал Граф.

– Сегодня вам ехать не придется.

На лице Графа появилось нескрываемое удивление. Он долго разглядывал милицейскую форму Голубева и, когда подполковник взял его под локоть, пошел без всякого сопротивления, тяжело волоча ноги и чуть покачиваясь. Его состояние походило на сильное опьянение крепкого, умеющего держаться человека.

При обыске у Графа был обнаружен паспорт с одесской пропиской на имя Булочкина Юрия Сергеевича, пятьсот восемьдесят рублей денег десятирублевыми купюрами, несколько незаполненных бланков со штампом Новосибирской областной поликлиники и две стеклянные пробирки с таблетками мепробамата. Во время обыска Граф не проронил ни слова. Только когда обыск был закончен и Голубев стал писать протокол, он без разрешения устало сел, сжал ладонями лицо и отчетливо, почти по слогам, проговорил:

– Я хочу спать.

Начинать его допрос в таком состоянии не имело смысла. Голубев повел Графа в камеру предварительного заключения. Через некоторое время он заглянул в кабинет и тревожно сказал:

– Товарищ подполковник, от этого самого… Графа водкой не пахнет.

– Заел какой-нибудь гадостью, – ответил подполковник. Склонившись над столом, Гладышев перекинул листок откидного календаря и красным карандашом записал: «Вызвать Гаврилова».

Кто-то с силой ритмично давил на грудь и каждый раз, когда боль начинала отдаваться в ребрах, резко отпускал. Антону показалось, что именно от этой боли он и пришел в сознание. Тело и голова будто налились свинцом. Стоило больших усилий догадаться, что ему делают искусственное дыхание. С трудом открыв глаза, он пытался разглядеть склонившегося над ним человека и не скоро узнал Столбова. В мокром комбинезоне, босиком, со спутанными волосами, прилипшими к крупному выпуклому лбу, Столбов казался сердитым и страшным.

– Не надо… – морщась от боли, попросил Антон. Столбов испуганно отпрянул и медленно опустился на траву. Сунул в карман руку, вытащил оттуда размокшую пачку «Беломора», сожалеючи стал ее разглядывать.

– Напугал ты меня, – сказал он каким-то дрожащим, хриплым голосом. – Думал, сам с тобою концы отдам.

– Откуда ты взялся? – тихо спросил Антон.

– Домой ехал. Смотрю, ребятишки от озера сиганули. Думаю, что за чудо там объявилось? Газанул, подъезжаю, а ты уж и… пузыри пускаешь.

Столбов хрипло засмеялся, сжал в кулаке папиросную пачку так, что из нее ручейком побежала вода, размахнулся и кинул в озеро. Антон тяжело поднялся, сел. Сами того не замечая, они перешли на «ты».