Михаил Черненок - Следствием установлено

Постепенно страх проходил. Колодец засыпали. Моряка никто не искал, словно его и не существовало на земле. Бухарев осмелел. Вроде бы по пьянке сбыл тому парню, который засыпал колодец, туфли и косынку. Сделал это как будто в благодарность за то, что тот помог вытащить из грязи ЗИЛ, а на самом деле прикинул: «Колодец он засыпал, пусть и вещички у него будут…» Распродал в райцентре на базаре матросскую одежду – вот тогда и попала к Проне Тодыреву «безразмерная» тельняшка. Утопил в Потеряевом озере так обманувший его коричневый чемодан, опять же на всякий случай сунув туда вместе с кирпичами разводной ключ, взятый в ту дождливую ночь из кабины самосвала. Только портсигар оставил себе – уж очень хотелось иметь хоть одну дорогую вещицу, чтобы при случае похвастать ей перед женщинами. Но и портсигар, чтобы избежать конфликта с Жариковым, в конце концов пришлось отдать.

С годами Бухарев уверовал в безнаказанность. Когда неожиданно в Новосибирске к нему заявился Граф, по пьяной лавочке даже похвалился ему, как тонко провел «мокрое» дело, как ловко все предусмотрел. Ему не могло прийти в голову, что спустя шесть лет бригадир Ведерников надумает восстановить старый колодец, что совсем еще «зеленый» инспектор уголовного розыска, как за ниточку, ухватится за туфли-лакировки и голубую косынку с якорьками и начнет распутывать давний клубок преступления, что люди сохранят о безродном моряке добрую память и даже рецидивист Граф-Булочкин окажется в каком-то роде знакомым этого моряка. А Графа еще с сахалинских времен Бухарев боялся больше всех на свете.

– Это установлено и подтверждается материалами проведенного следствия, – сказал Антон и закрыл папку.

Подполковник постукивал папиросой по коробке «Казбека». Медников курил импортную сигарету. Слава Голубев что-то помечал в записной книжке. Пришедший в середине доклада капитан Кайров улыбнулся и без обычного своего высокомерия сказал:

– Молодцы Бирюков с Голубевым. Работали с оптимизмом, свойственным молодости. Поздравляю.

– Спасибо, – смутившись от неожиданной похвалы Кайрова, ответил Антон.

Подполковник вздохнул:

– Хорошо, когда люди сохраняют оптимизм до глубокой старости, – и посмотрел на Антона. – А ведь Столбов думал, вся вина на него свалится. Из-за этого и свадьбу отложил. Теперь Чернышев после сенокоса решил ему настоящий свадебный бал закатить. Кстати, тебя приглашал. Ты обязательно съезди, – обвел взглядом присутствующих. – По делу вопросы к Бирюкову есть?

Медников оживился:

– У меня один вопросик, Николай Сергеевич. Если не секрет, конечно…

Подполковник улыбнулся:

– Какие у нас от тебя секреты могут быть, Боря. Ты ведь, будто заправдашний наш сотрудник, по этому делу работал. Нам благодарить тебя надо за помощь.

– Как иногда пишут в газетах, это мой долг, – тоже с улыбкой сказал Борис и повернулся к Антону: – Зачем Граф-Булочкин приезжал в наш район? Действительно у него были какие-то дружеские чувства к Зорькину? Может, он на самом деле хотел вернуть ему долг?

– Не тот это человек, Боря, чтобы питать дружеские чувства и платить долги, – ответил Антон. – Заметив, что попал под надзор Новосибирского уголовного розыска, Граф рассчитывал отыскать в районе Зорькина и, пользуясь его добротой, отсидеться у него под маркой старого знакомого. Первый раз Булочкин сделал такой трюк в прошлом году. Зорькина не нашел, но от уголовного розыска скрылся. Понравилось, решил и нынче поступить так же. Уголовники зачастую до примитивности поступают трафаретно.

От подполковника Антон ушел с Борисом Медниковым и Славой Голубевым. Пройдя несколько шагов, Медников похлопал себя по карманам, сокрушенно сказал:

– Так и знал, сигареты на столе оставлю. Возвращаться неудобно, придется опять стрелять.

Слава Голубев, поймав Антона за рукав, убежденно заговорил:

– Ты обязательно должен выступить перед нашими молодыми сотрудниками! Расскажешь, как провел это дело.

– Разве я один его проводил? – улыбнулся Антон.

– Тем лучше! Пусть знают, какая сила коллектив! Правда?

– Правда, Славочка. Только, пожалуйста, не сегодня.

– Нет, конечно. Сегодня у тебя законное право на бутылку шампанского. За успех. Вечером идем в «Сосновый бор». Там знаешь, какой отличный «Меломан» установили? Пятачок ему пожертвуешь – музыка… – Голубев мечтательно закрыл глаза. – Как в московском «Арагви»!

– Ты был в «Арагви»? – спросил Медников.

– Ни разу. Только собираюсь… в отпуск побывать в столице.

Все трое рассмеялись.

– Довожу до твоего сведения, – просмеявшись, сказал Медников, – что «Меломанов» в ресторане «Арагви» не держат-с.

– Серьезно?… – самым искренним образом удивился Слава. – Значит, общеголял наш «Сосновый бор» москвичей.

– Зато там есть оркестр и шашлыки по-кавказски.

– Подумаешь, удивил!… Чем наши пельмени по-сибирски хуже кавказских шашлыков?

– Патриот! – Медников хлопнул Голубева по плечу и повернулся к Антону. – Надеюсь, вечером стрельнем шампанским?

– В принципе я не против, но… – Антон помолчал. – Слушайте, друзья, сегодня суббота. Давайте лучше махнем с ночевой на Потеряево озеро. Вечером наловим окуней и заварим настоящую сибирскую уху, на костре. По-моему, это будет хлеще, чем шампанское в «Сосновом бору».

– А что? Идея! – как всегда энергично поддержал Слава.

Медников протянул Антону руку.

– Ты гений.

Шутливо стали прощаться.

Антон вышел из райотдела на улицу. Сероватый асфальт мягко пружинил под ногами, отдавал жаром. Шумливая стайка детворы плотным кольцом окружила лотошницу с мороженым.

Чуть поодаль двое мальчуганов, словно соревнуясь друг с другом, слизывали с заиндевелых брусочков пломбира тающую сладость.

– По скольку штук уплели, молодцы? – мимоходом спросил мальчишек Антон.

– По две! – бойко ответил один.

– И еще можем! – добавил другой.

– Смотрите!… У вас даже иней на ушах выступил!

Мальчишки враз пощупали свои уши, смущенно переглянулись. Тот, что побойчее, погрозил Антону пальцем:

– Не обманывайте, дядя…

Антон подмигнул мальчишкам. Задумчиво постояв возле жизнерадостной, беспечной ребятни, он свернул в затененную аллею и неторопливо зашагал вдоль нее, слушая еле уловимый лепет листвы.

1970-1974

Новосибирская область,

г. Тогучин.

Звонок зазвенел неожиданно, будто взорвался. За время отпуска Антон почти отвык от таких побудок. Не открывая глаз, он быстро протянул руку к будильнику. Звонок вроде бы поперхнулся, но тут же задребезжал пуще прежнего. Антон вспомнил, что с вечера не заводил будильник – в запасе было еще два отпускных дня, – и только после этого сообразил, что звонит телефон. Нехотя поднявшись с постели, зажмурился от утреннего июльского солнца, испещрившего яркими бликами комнату, и, сняв телефонную трубку, глухим спросонья голосом сказал: