Лариса Соболева - Пиковая дама и благородный король

Вероника начала читать… вдруг ее глаза из длинных стали круглыми — какие ей всегда нравились, в ужасе она выдавила:

— Подписка?!. А… а почему?!

— До конца расследования вам предстоит находиться в городе.

— Вы в своем уме?! — взвилась Вероника, забыв, с кем имеет дело. — У меня отпуск только две недели! А потом… потом работа… и… я выхожу замуж… Нет, я не могу торчать здесь до конца… тем более этот конец неизвестно когда наступит! Вы же годами ведете следствие, мне что же, все это время жить здесь?!

— Ничем не могу помочь, у вас есть мотив.

— Что? — подалась корпусом к нему Вероника, будто не расслышав. — Что-что у меня есть?

— Мотив.

— То есть вы меня…

Ее указательный палец то на Ларичева показывал, то упирался в собственную грудь, а в словарном запасе не находилось нужных слов. Если честно, то находились — ненормативные. И этот урод (моральный, разумеется), которому безразличны люди, явно получающий удовольствие, издеваясь над ними, сложил по-школярски руки на столе и произнес:

— Не стоит нервничать, так положено: все, кто имеет мотив, до конца следствия обязаны находиться в городе.

— Да меня вообще здесь не было!

— Верю. Вы свободны.

Вероника рванула к выходу, но, когда она распахнула дверь, ее остановил голос Ларичева:

— Вы забыли пропуск.

Ах да, без пропуска ей только в каталажку дорога, да и то под конвоем. Она оглянулась, Ларичев, установив локоть на стол, лениво потрясал листочком. Вероника рванула к нему, выхватила листок, зло рявкнув:

— Спасибо.

И ушла. Следом за ней в кабинет зашел молодой человек небольшого роста, с простоватым лицом, которому Ларичев отдал приказ:

— Видел? Глаз не спускать, тебя сменят.

— Черт! — взмахнула руками Вероника перед квартирой сестры.

Опечатана! К тому же Ларичев не дал ключа, следовательно, туда не войдешь, впрочем, не вошла б и с ключом — как она бумажку с печатями снимала бы без соответствующей визы? Чтоб потом ее обвинили во всех смертных грехах?

Вероника оперлась спиной о стенку, вздохнула — и что теперь? Она ведь понятия не имеет, с чего начинать, куда бежать и что нужно для захоронения. На площадке еще три квартиры, Вероника позвонила в одну — никто не откликнулся. За дверью следующей квартиры старуха ответила, что не знает Зинаиду Долгих, пришлось звонить в следующую.

— Вам кого? — выглянул мальчик лет десяти.

— Дома из взрослых есть кто?

— Ба! — позвал он. — Ба, тебя спрашивают.

Появилась миловидная женщина, которую и бабушкой-то не назовешь. Вероника, торопясь и запинаясь от волнения, выпалила:

— Я сестра вашей соседки… Зинаиды Долгих… Она в этой квартире жила… Не могли бы вы…

— Которую зарезали возле нашего дома?

— Д-да… — А сама-то так и не выяснила, где убили сестру, а также как и когда. — Ее пора хоронить, а я… не представляю, как это делается… мне не приходилось хоронить… Не подскажете, куда обращаться?

— В бюро ритуальных услуг, — охотно подсказала женщина. — Точно не помню, какие нужны документы, но свидетельство о смерти точно надо… Да вам подскажут в бюро.

— А где находятся ритуальные услуги? Я не знаю города…

— На кладбище. Погодите, сейчас уточню адрес, у нас ведь не одно кладбище.

Получив адрес и выйдя во двор, Вероника уселась на скамейку, совершенно расстроенная, несчастная настолько, что потянуло поплакать. Вчера не ревела, а сегодня собственная беспомощность наполнила глаза слезами, и не привыкшая к катаклизмам Вероника чувствовала себя никчемной. Тем не менее она съездила в бюро ритуальных услуг, выяснила, какие нужны справки, еще больше пала духом, потому что примерный счет за оказание услуг выставили кругленький, а это только начало. По дороге к остановке она ругала себя на чем свет стоит:

— Зачем я купила сапоги? Да еще две пары! Очень они мне нужны были по таким ценам? И сумки к сапогам… А пальто кожаное зачем? Могла обойтись, но не обошлась! А белье… Откуда у меня страсть к безумной роскоши? Вот дура! Если не хватит денег на карточке, что я буду делать?

А еще через некоторое время она воодушевилась, выход-то есть: позвонить Стасу. Вероника дождалась вечера в гостинице, ведь ее жених посвящает себя полностью работе, посему не любит отвлекаться, да и новость предстояло преподнести из разряда хуже некуда. Она провела несколько часов в слезах, горюя над своей участью и оплакивая глупую Зинку. Как она попала под нож? Нормальные люди доживают до старости, а ее почему-то прирезали. Кстати, тетка, воспитавшая их, не раз твердила старшей: «Ой, Зинка, ты своей смертью не умрешь, больно плутоватая». Как в воду глядела!

— Стас, это я, Вероника. — Услышав его голос, она снова разревелась. — Стас, тут такое… Мою сестру убили.

— Да ты что! Как? Кто?

— Ножом. Кто — не знают, идет следствие. На меня столько свалилось… Стас, прошу тебя, приезжай… я не справлюсь одна.

Пауза в трубке могла означать все, что угодно, например, ему необходимо хотя бы немного времени для анализа ситуации, а также просчитать свои действия. Каково ему перестраивать планы, если даже Вероника от шока абсолютно потерялась и туго соображала? Но не этих слов она ждала, нет, не этих:

— Ты понимаешь, что это невозможно?

— Почему невозможно? Я почти твоя жена, у меня горе, никто тебе слова не скажет против…

— У нас сейчас аврал перед сдачей, ты же знаешь, сколько наваливается забот с переделками, я не могу все бросить. И документы в путевке я успел выправить на сестру, как ты того хотела, Алена не поймет внезапных перемен.

Паника, что в тяжелых обстоятельствах она останется в полном одиночестве, оказалась сильнее слез, паника и волна негодования. Вероника судорожно утерла нос и щеки, собралась попрощаться, мол, катись хоть на Мальту, хоть к чертям собачьим, а твои тапочки я вышлю тебе по почте вместе с зубной щеткой, но сдержала порыв. Разрушать легко и просто, не пришлось бы потом жалеть. Вероника упавшим голосом выговорила:

— Стас, ты мне нужен, очень-очень нужен…

— Вероника… — Таким тоном начинают окончательный отказ. — Извини, это невозможно, слишком много завязано на мне людей. (О да! Особенно на мальтийском побережье! Как тут не усмехнуться? Горько усмехнуться.) Кстати, как у тебя с деньгами? Выслать?

— Да. Мне нужны деньги на похороны.

Вот, пожалуйста! Если б послала его минутой раньше, где бы деньги взяла? Вероника подобрела, когда слушала:

— Завтра утром перечислю на твою карточку. В общем, завершай всю эту бодягу с похоронами и возвращайся, не торчи там.

— Я не знаю, когда приеду, меня заставили подписать дурацкую бумажку… подписку о невыезде.

— Как-как?! Подписку? С какого перепугу?

— У меня есть мотив, так следователь сказал. Зина оставила мне свое имущество.