Лариса Соболева - Пиковая дама и благородный король

— О боже, какие сложности-важности, — снимая кольцо, ворчала Вероника. — Не все же миллионами разбрасываются, для кого-то и «дешевенькое» кольцо с бриллиантами — царский подарок. Я готова.

Она показала обоим безымянный палец левой руки, чтоб убедились: приказ выполнен. А Джулай все же стащил с нее пиджак, он, видимо, большой эстет.

— После Сашки подумал, Зинка меня обманула, документы у нее дома, — винился перед Лаймой Мирон. — Решил в квартиру пробраться, а она была опечатана. Не рискнул. Вдруг буду там, а соседи стукнут, мол, оторвали бумажку. Потом приехал, смотрю, бумажки нет, у меня был ключ. Вошел, ничего не подозревая, но внезапно поднялся визг… В квартире оказались люди, я убежал. Ехал с тобой в одной электричке, прятался от тебя. А в нашем парке держал сумку с вещами, переодевался и шел к себе, будто с рыбалки…

По щекам Лаймы текли слезы от безысходности. Из любой ситуации есть выход, только не из той, что соорудил Мирон по глупости и слабости, — думай, ищи, а выхода не найдешь.

— Что ты натворил… — проговорила она, качая головой. — Мирон… Если я догадалась, то и следователи догадаются, просто они не знают того, что известно мне. Наступит день, они поймут, как поняла я.

— Но ты же им не скажешь? — выпрямился Мирон.

Он повинился и испугался, Лайма это увидела, расплакалась:

— Нет… не скажу… Но как… как мы будем жить с этим? Зина, Сашка, Григорий Степанович… они всегда будут с нами и между нами, всегда. Я боюсь.

— Сегодня же я отдам «Сосны», соберем твои вещи, а завтра рано утром уедем отсюда и забудем.

— Нет, такое не забывается. И ты не забудешь.

Редкое явление — Мирон принес ей воды, обычно она у него на побегушках, ей это доставляло удовольствие, потому что любила. Лайма выпила воды, обняла Мирона, так они сидели довольно долго, каждый думал о своем, в то же время об одном и том же, просто «свое» у них разное.

— Ты сегодня не работаешь? — спросил Мирон.

— Ой… — отстранилась Лайма. — Работаю, сегодня же воскресенье. А который час?

— Семь. Я провожу тебя, потом схожу к ним и заеду за тобой.

— У меня же выход в восемь!

Лайма вскочила, натягивая на себя одежду, прыгала по комнате, бросая в сумку косметику, салфетки для снятия грима, прочие мелочи.

— Ну, вот, уже забыла, — констатировал Мирон.

Стоя у окна, Клавдия, зная, что ее не видно тем, кто внутри, все равно разглядывала зал с опаской. Ей удалось рассмотреть почти всех, но результат не обрадовал Джулая, периодически выходившего из ресторана:

— Их здесь нет.

— Вы внимательно всех рассмотрели? — подстраховался Джулай вопросом.

— Не могу сказать с уверенностью, занавеска мешает, да и видела я их всего один раз, но, думаю, узнала бы.

— А если с другой стороны посмотреть? — предложил охранник Пети. — Здесь вон и цветок мешает.

— Ну, идите.

Джулай вернулся в зал, там разыгрывали приз, гости шумели, а он двинул к торту, положил на тарелку увесистый кусок.

— Сема, привет, — подплыли к нему две очаровашки. — Ты такой сластена, ничего удивительного, что мы нашли тебя возле торта. А больше ты никого не любишь? Боже, сколько крема… диабет можешь подхватить.

Да, Сема сластена, как истинный маменькин сыночек, в представлении глупых девиц, которых он игнорировал, когда они над ним подшучивали. У Джулая достаточно твердая позиция, чтобы не рефлексировать по ничтожным поводам, и, поедая крем, он дал вежливый отпор:

— Милые леди, да будет вам известно, подхватывают нечто другое. Вирус, например, венерическое заболевание, а диабет зарабатывают.

— Сема дал нам урок русского языка, — дошло до рыжей.

— Ой, Семочка, мы отстанем от тебя, — затрещала очень красивая, но блондинка, анекдоты ходят как раз про таких. — Только скажи, кто это подцепил нашего Ревякина?

— А он ваш? — делано изумился Джулай.

— Не придирайся к выражениям, — осадила его рыжая. И по ней анекдоты плачут. — Вчера еще была Власта, куда он ее дел? И кому это так повезло, кто она?

— Девушки, это конфиденциальная информация, я не вправе ее разглашать.

— Под страхом смертной казни? — сострила блондинка.

Разговаривая, он с аппетитом уплетал торт, в данном случае на вежливость наступает сапогом практичность, ведь девочки прилипли надолго, если с ними только болтать, уйдешь голодным. Не постеснялся Джулай оставить их и без внимания во время разговора, ведь воспитанные люди обычно смотрят друг на друга. А его глаза зорко скользили по залу, проводя невидимые линии от гостей к Пете с Вероникой — не их ли изучают. И ведь изучали, многие.

После розыгрыша призов желающие решили подвигаться. Петя тронул Веронику, она обалдела:

— Меня приглашаешь?

— А тут две Вероники?

Вышли на середину, где танцевали пары, она положила руки на плечи Ревякина, скользнув глазами по сторонам.

— Ты женат? — неожиданно полюбопытствовала.

— Не совсем.

— Я не стану вдаваться в смысл твоего «не совсем», но гарантирую, завтра твоя подруга выдерет тебе волосы и выцарапает глаза.

— В асфальт укатаю.

— Сурово. У меня такое чувство, будто я раздета догола, то и дело ловлю на себе не очень добрые взгляды.

— Расслабься.

— Петя, извини за срыв в машине, нервы сдали. Можно, я прислонюсь к тебе? А то на ногах еле держусь, у меня коленки дрожат от страха.

— Прислоняйся.

Вероника обняла Петю за шею и уткнулась лбом в его грудь. Несколько дней назад она бы поежилась, представив, что будет обниматься с брателлой. Нет, такое не пришло бы в ее здоровую голову, а сейчас ничего, в некотором смысле даже приятно, она ощущает себя в безопасности. А ведь действительно, привлекает внутренняя сила, у Пети Ревякина она есть, сила настолько мощная, что слегка одурманивает.

Вдруг Вероника почувствовала горячее прикосновение к шее… Это что, губы? Петя ее поцеловал?!

Денис звонил в квартиру, прислушивался, снова звонил, не забыл тронуть ручку двери. Лаймы нет дома. Да сегодня же воскресенье! На улице он позвонил Алексею:

— Ты где сейчас?

Сквозь рев мотора Денис расслышал с трудом:

— В город въехал. Что Лайма?

— Вероятно, она в клубе, у нее выступление.

— Надо знать наверняка. Поезжай туда, я подъеду.

Засовывая трубку в карман куртки, Денис в сердцах сплюнул:

— Вот упрямый! Лишил меня жизни на весь вечер!

В это же время Лайма с Мироном бежали вдоль проезжей части, она опаздывала, а до подземного перехода метров триста, потом назад бежать, к тому же на каблуках. Мирон остановился, схватив ее за руку:

— Давай напрямую. Лезь через ограждение, я помогу.

Делать нечего, Лайма подняла повыше узкую юбку, забросила ногу через железные трубки, отделяющие тротуар от проезжей части, опираясь на Мирона, спрыгнула на асфальт, замерла, прижавшись к ограждению. Машины, машины — туда-сюда, здесь не перейти. Мирон немного замешкался, поправляя сумку, она обернулась, хотела сказать, что надо через подземный переход…