Светлана Алешина - Преступление без наказания

Однако почему-то не думалось, что было странно и непривычно, и я решила посмотреть, как будут развиваться события дальше, и поступить по обстоятельствам. Может быть, кто-нибудь что-нибудь и подскажет, если сама не соображу.

Мой дом никуда не делся, мы подъехали к нему и нашли его все на том же привычном месте. Едва мы все четверо вышли из машины, как я заметила на лавочке у подъезда одиноко сидящего мужчину.

Это был Виктор. И мне сразу стало как-то неловко. Даже Маринка резко оборвала свои взвизгивания и, подойдя ко мне, шепотом спросила:

— Виктор? А что он тут делает?

— Ждет, наверное, на всякий случай, — ответила я. — Ты же знаешь о его чувстве долга. Решил убедиться, что со мною все нормально.

— Ой, мать! — с сомнением проговорила Маринка. — А вот у меня впечатление, что не просто так он тут подпирает скамейку, не просто так! Уж не стала ли ты путаться в мужиках?

Я даже не взглянула на эту Пифию и быстро подошла к Виктору.

Он встал при моем приближении и только тихо спросил, внимательно глядя мне за плечо:

— Нормально?

— Да, конечно же, — ответила я, — пошли ко мне, я тебя чаем напою. И останешься, кстати, если хочешь. Куда тебе ехать-то на ночь глядя?

Виктор быстро взглянул на меня и отрицательно покачал головой. Я почувствовала, что краснею, потому что даже сама поняла, как неискренне прозвучало мое предложение.

Виктор, кивнув, отступил в темноту и, повернувшись, ушел почти неслышными шагами.

В этот момент подошли и приотставшие мои спутники.

— А вы круто живете, Ольга, — с уважением произнес Павел. — С охранником ходите!

— Это скорее он с ней ходит, — влезла Маринка с дурацким уточнением. Я хотела сначала ответить ей что-то резкое, а потом передумала, сообразив, что по отношению к Роману эти слова вполне могут показаться и не совсем глупыми. Пусть знает, что….

Впрочем, неважно.

Роман все понял правильно и немного застеснялся и засмущался. На такой лирической ноте мы поднялись ко мне в квартиру.

В холодильнике нашлась бутылка какого-то подозрительного напитка. Происхождения бутылки я не помнила, но Маринка весело закричала, что это тот самый ликер, который мы с ней пили месяц назад.

Я имела на сей счет немного другое мнение, но не стала спорить. Мы устроились в кухне, Маринка занялась кофе, мужчины закурили, и Павел повторил свое предложение о завтрашнем отдыхе. Не знаю, что там включилось у Маринки в голове, но она вдруг принялась меня усиленно уговаривать принять предложение, словно я собралась отказываться. Я не отказывалась, только не спешила соглашаться, а это разные вещи.

— С Павлом интересно, просто здорово, — щебетала она, оглядываясь от плиты на своего художника.

— Рабинович такой затейник — вспомнилась мне строка из старого анекдота, и Маринка расхохоталась, не обращая внимания на хмурившегося своего бойфренда. Павел вел себя так, словно ему было неинтересно, что про него рассказывают приятные вещи. Так я ему и поверила! По моим наблюдениям, все мужчины, как павлины, и им весьма даже нравится, если женщины ведут себя, как попугаи, постоянно повторяя: ах он, ах у него…

Нравится им это, только от меня шиш дождешься такого.

Павел с Романом переглядывались, Павел слегка ухмылялся, а Маринка, войдя в раж, продолжала растекаться мыслью по древу.

— Павел, он такой! Он замечательный!

Я бросила украдкой взгляд на Павла и заметила на его лице тень слабой довольной улыбки. Ну так и есть, я оказалась права, и нечего мне строить из себя выдающуюся личность.

— Он любитель оригинальных и неординарных поступков! Правда, Паша?! — продекларировала Маринка.

Маринка отскочила от плиты и, наклонившись над Павлом, поцеловала его в лоб, тут же вернувшись к туркам с кофе.

— Значит, любитель? — решилась я поддержать непонятный разговор, посматривая на Павла.

Роман, видимо взревновав, тут же небрежно произнес:

— Люди творческие без легкой встряски неуютно себя чувствуют на этом свете и в этом мире. По себе это знаю.

Намекнув таким ненавязчивым образом, что Павел тут не один живописец, Роман снова начал распускать руки в своей робкой и почти приятной манере, а Маринка все продолжала:

— Ты знаешь, Оль, я такие испытала невероятные ощущения! Думала, что в моем все еще юном возрасте уже ничего нового узнать нельзя, а оказалось, можно!

Я снова немного покраснела и срочно опустила голову, чтобы это не так бросалось в глаза.

— Да, да, — восторженно воскликнула Маринка, — представляешь, какой кайф: нестись на машине в темноте с выключенными фарами, не видеть дороги, думать, что вот-вот врежешься и костей не соберешь! Жутко, но захватывает, черт побери!

— Это ты, что ли, неслась? — со здравым скепсисом спросила я, прекрасно помня, какая Маринка трусиха.

— Ну да, — слегка обиделась она. — Не одна, а с Павлушей! А однажды, представляешь, он устроил мне такое блиц-испытание — это он так называет «блиц-испытание» — прямо в центре города! Ну почти! Я сидела за рулем машины, а он выскочил из-за угла, как рявкнет: «Поехали»! Я ка-ак ударила по педали! До сих пор не понимаю, как нас менты не остановили!

Я заметила, что взгляд Павла стал сосредоточенным и жестким.

— Готов кофе? — спросил он.

— Да-да, уже-уже, — суетливо пробормотала Маринка, — вот, пожалуйста!

Она поставила перед ним чашку, потом перед Романом, а потом подала и мне.

Я не поняла внезапной Павловой скромности и поинтересовалась — ведь надо же было поддержать разговор:

— А когда же это произошло?

— На машине-то в центре? — переспросила Маринка. — А я не помню! — с обескураживающей непосредственностью сказала она, и я обратила внимание, что Павел расслабился, а рука Романа снова начала все тот скучный путь, уже два раза ею пройденный.

Маринка пододвинула свой табурет ближе к столу, села рядом с Павлом и погладила его по руке.

— Вспомнила! — вдруг сказала она. — Ну да, верно! В тот день еще объявили, что магазин ювелирный ограбили! Помнишь, Павел, я тебе говорила, а ты сказал, что.., ой!

Маринкино «ой» заставило меня поднять глаза.

На меня в упор смотрел Павел и взгляд его в этот момент был так страшен, что я растерянно повторила последние Маринкины слова:

— Магазин ограбили, говоришь?

Павел с силой оттолкнул от себя стол и вскочил.

С грохотом полетела брошенная на пол табуретка.

— Ты кончай эти шутки! — прикрикнул на него Роман, ловко уворачиваясь от пролитого на стол кофе из его чашки. — Что за прыжки, мать твою?!

Павел молчал, молчала и я, продолжая упорно разглядывать его.

— Паша, ты что? — тихо спросила Маринка. — Ты что, Паша?

— Поняла, значит, Ольга? — с тихой угрозой спросил меня Павел и, хотя я еще не до конца сообразила, что, собственно, происходит, но после его слов у меня уже не оставалось сомнений.