Светлана Алешина - Преступление без наказания

— Абсолютно, — ответила я. — К сожалению, получается, что мы зря проездили.

— Зря проехали, — задумчиво протянул капитан, поглядывая на вновь прибывших сотрудников и махая им рукой:

— Привет, привет, все в ту комнату.

Повернувшись ко мне, капитан продолжил допрос:

— Непонятно как-то получается, Ольга Юрьевна, непонятно — и все тут. Вот смотрите: вы трое сидите здесь, вдруг слышите, как что-то упало за дверью. Почему же вы сразу не поинтересовались, что там происходит? — Хороший вопрос, — усмехнулась я. — Ну вот Представьте себе такую ситуацию: я к вам впервые пришла в гости или по делу, вы выходите из комнаты на минутку, я слышу, что у вас там что-то падает.

Что я думаю?

— Что я неуклюжий, — этим ответом капитан заслужил мою похвалу.

— Абсолютно верно! — я вынула из сумки пачку сигарет, капитан тут же достал зажигалку.

— Давайте вернемся к тому человеку, который вас толкнул, — предложил капитан. — Как он выглядел?

Я уже открыла рот, чтобы начать отвечать, но тут послышались громкие голоса из второй комнаты дома, словно там что-то случилось.

— В чем дело? — капитан встал и подошел к двери.

Оттуда донесся говор нескольких голосов, но все их покрывал раздраженный Фимин голос:

— Уберите ваши руки, будьте любезны!.. Я не позволю так обращаться с собою! А ну, где тут ваш самый главный начальник?.. У меня-то документы в порядке и с биографией все нормально! Я член тарасовской коллегии адвокатов и иду на встречу к своему клиенту!.. Конституцию нужно читать! Документ такой есть, и в нем раздел о правах человека!

А раздела об узаконенных нарушениях прав человека нету! Нет, понимаете?!

Распахнулась дверь, ив комнату, где я сидела, не вошел, а как-то ввалился Фима, раскрасневшийся и растрепанный. В руке он держал портфель, в другой — свое удостоверение, размахивал всеми этими предметами, как оружием, и вид имел весьма даже боевой.

Я замужем никогда не была, но кое-что о мужчинах знаю. Приходилось замечать, что если их оторвать от ужина, то после этого настроение у них становится достаточно склочным, если не сказать мерзючим, однако своего мягкого и пушистого Фиму я еще никогда не видела в таком состоянии, как сейчас.

Вбежав в комнату, он остановился посреди нее и, оглядев окрестности бешеным взглядом, увидел меня. Казалось, что сейчас он меня ударит или нахамит как-то ужасно, но оказалось, что я еще плохо знаю Фиму.

Фима всплеснул руками и возопил:

— Боже мой! Боже мой, Ольга Юрьевна! Что они тут с вами творят?!.. Уберите руки, я вам сказал! — эта реплика была излишней, потому что Фиму никто уже не трогал, и проорал он ее исключительно по инерции или, возможно, потому, что счел ее удачным рефреном. Капитан Зеленцов, озадаченный явлением адвоката через пролом в кладовке, — я сама подсказала Фиме этот проход, зная, что другую дорогу объяснять Фиме бесполезно, он все равно заблудится, — застыл словно в ступоре. Прочие оперативники, видя, что начальство не реагирует, тоже ничего не предпринимали.

Фима, получив такую благодарную аудиторию, ни словом ни жестом не прервавшую его выступление, решил выжать из ситуации все, что можно. Отнятая картошка по-французски требовала отмщения.

— Так, Ольга Юрьевна! — резко произнес Фима. — В таком ужасном помещении какие-то допросы, психологическое давление, нарушение прав человека при проведении допросов без адвоката! Мало им дела НТВ, они захотели еще дела газеты «Свидетель» и ее главного редактора! Они его получат!

Конгресс США как раз выступил с обращением по поводу нарушения прав прессы… — Фима остановился, чтобы перевести дух, но тут вмешался капитан Зеленцов и испортил Фиме весь финал.

— Это ваш адвокат? — спросил он у меня.

Я кивнула, а Фима напрягся, готовясь ринуться в бой, но капитан с милой улыбкой попенял мне:

— Почему же вы меня не предупредили, что вызвали своего адвоката? Ах, Ольга Юрьевна, Ольга Юрьевна, я бы и не начинал разговора с вами, — и, поворачиваясь к Фиме, капитан сердечно произнес:

— Как хорошо, что вы приехали вовремя, мы буквально только что начали.

— Да? — не в силах скрыть огорчения, произнес Фима и, внимательно осмотрев капитана Зеленцова, протянул ему свое удостоверение. — Ознакомьтесь, пожалуйста.

Зеленцов только быстро взглянул в корочки, снова улыбнулся и предложил Фиме сесть рядом со мною.

— Если вы не возражаете, господин адвокат, мы бы продолжили, — сказал капитан.

— Не возражаю, — буркнул Фима и, наклонившись ко мне, прошептал:

— А почему ты не отказалась разговаривать до моего приезда? Я спешил, между прочим.

— Извини, — я пожала Фиме руку, — я так рада тебя видеть!

— Ври больше! — Фима вздохнул и расстегнул плащ, устраиваясь удобнее.

— Итак, Ольга Юрьевна, — капитан снова сел на свой стул, — мы остановились на том, что вы начали описывать уехавшего на машине человека. Какая, кстати, была машина, не помните?

— «Волга», — быстро ответила я, — серого цвета, кажется, старая, двадцать четвертая.

Виктор кашлянул, мы все посмотрели на него.

— Тридцать первая и грязная! — быстро произнес Ромка, стоящий около буфета.

Виктор кивнул и сказал:

— Номер «832 РУ», разбитый задний левый фонарь, — Очень хорошо, — сказал капитан, записывая. — Скорее всего, она уже где-то брошена, но проверить нужно.

Взаимовежливые беседы с капитаном Зеленцовым продолжались еще пару часов, не меньше. За это время увезли упакованного в черный блестящий мешок Константина, сняли отпечатки пальцев у всех присутствующих, в том числе и у Фимы.

Как только он распахнул рот, чтобы снова начать разводить свои громоподобные юридические претензии по этому поводу, его быстро привели в чувство, напомнив, как он залезал в дом через кладовку.

— Если предположить, что преступник совершил какую-нибудь ошибку и оставил свои отпечатки, то нужно знать, какие отпечатки не учитывать при проверке всего собранного материала, — пояснил Зеленцов с такой милой улыбкой, что ругаться с ним как-то не хотелось.

Фима, сморщившись, пощелкал пальцами, посмотрел на столешницу, потом на потолок и, признав правоту капитана, все-таки предложил зафиксировать письменно последовательность событий и причину снятия отпечатков.

— Через этот пролом, проем, отверстие, дырку — не знаю, как правильно ее назвать, проходили все здесь присутствующие, — обтекаемо заметил он, — и это произошло уже после совершения убийства. Обращаю ваше внимание на этот момент, господин капитан!

— А это известно из показаний все тех же присутствующих, и нет ни одного свидетельства со стороны, — все так же мило улыбаясь, проговорил капитан; и вот тут-то Фима взвился, словно только ждал этой реплики.