Инна Бачинская - Браслет с Буддой

Действующие лица и события романа вымышлены, и сходство их с реальными лицами и событиями абсолютно случайно.

…Женщина стояла у окна и смотрела на темную улицу. За окном была ночь. На углу горел слабый выморочный фонарь, улица выглядела жалкой и нечистой. Моросил безысходный дождь, даже отсюда чувствовалось, какой он скользкий и холодный; в душе поднималась тоска…

Она поежилась, запахнула халат потуже. Поздно, пора спать, может, удастся уснуть. Но тут услышала шум мотора и невольно отступила вглубь. Ей было видно, как длинный темный автомобиль, замедляя ход, остановился наискось от дома. Погасли фары, воцарилась тишина. Ничего не происходило. На темной улице стоял почти неразличимый автомобиль с погашенными фарами. Внутри был человек, который почему-то не выходил… Ждал кого-то? Раздумывал, как поступить? Может, там было двое, и им нужно было поговорить без свидетелей?

Дверца внезапно открылась, и она увидела, что из машины выбрался мужчина. На долгую минуту он застыл, словно прислушивался. Потом оглянулся, открыл заднюю дверцу и нырнул внутрь. Ей было видно, как он там возится. Почему он не включил свет? Мужчина вытащил что-то из машины, и она едва сдержала крик: это было тело человека, безвольное, неподвижное. Мужчина держал его на руках, и наблюдавшей из окна женщине были видны свесившиеся руки и торчащие коленки из-под задравшейся юбки. Она подалась вперед, присматриваясь. Всхлипнула от ужаса – это была женщина! Он держал на руках женщину!

Снова оглянувшись, мужчина обошел машину и ступил на тротуар. Пройдя несколько шагов, нагнулся и положил женщину на мокрую тротуарную плитку. Немного постоял неподвижно и вернулся к машине. Скользнул взглядом по темным окнам, и она, едва не вскрикнув, снова отпрянула в глубь комнаты – ей показалось, что он ее заметил. Она услышала, как хлопнула дверца машины. Включились фары – свет мазнул по спящим домам, заработал двигатель, и машина тронулась с места; спустя минуту красные огни исчезли за углом.

В слабом свете фонаря едва угадывалось тело на тротуаре – неразличимая груда, белые, безвольно разбросанные руки, безвольно разбросанные колени. Женщина все еще стояла у окна, повторяя, что так не бывает, что ей показалось, что это галлюцинация; она снова наклонилась вперед, пыталась рассмотреть тело на тротуаре, надеясь, что оно чудесным образом растворится и исчезнет. Или женщина поднимется и… Может, нетрезвая, выпила лишнего… Из ночных бабочек, а мужчина, случайный знакомый, не пожелал с ней возиться, привез и выбросил, нравы сейчас жестокие… Вот сейчас, сию минуту, она поднимется и уйдет! Но тело женщины, пугающе неподвижное, все еще было там. И она поняла, что случилось непоправимое и женщина уже никогда не поднимется и не уйдет. Никогда.

Подвывая от ужаса, она метнулась в глубь комнаты, чувствуя, как подкашиваются ноги – еще минута, и она упадет, – схватила со стола мобильный телефон и дрожащими пальцами набрала номер…

– Пора закрывать лавочку, – сказал частный детектив Александр Шибаев своему другу и сожителю адвокату по бракоразводным делам Алику Дрючину. – Хорош глупостями заниматься. Все. Мелочовка задолбала: отравленные коты, супружеские измены, замочные скважины… Соглядатай, тьфу!

– Ты серьезно? – Алик оторвался от документа, который внимательно читал. – И куда надумал? В таксисты?

– В охрану. Центральный банк ищет начальника охраны, приличная зарплата, командировки… Хоть на месте не сидеть.

– Неужели Жанна подсуетилась? – догадался Алик. – Неужели опять на те же грабли? [1] Подробнее читайте об этом в романах Инны Бачинской «Ритуал прощения врага» и «Знак с той стороны».

– При чем здесь грабли? Она позвонила и предложила, говорит, может посодействовать…

– А муж? Опять разбежались? И она вспомнила о тебе?

– Не спрашивал. Тебе не все равно?

Тон у Шибаева был ленивый, словно ему было скучно пререкаться с Аликом, и тот, крупный специалист по интонации и языку жестов, понял, что ничего еще не решено и заявление Шибаева – не что иное, как пробный шар: давай, скажи что-нибудь! Докажи, что я не прав, или, наоборот, убеди, что прав. Потому что я не уверен и сомневаюсь. На Алика он не смотрел, а смотрел в окно, демонстрируя, что ему чихать на мнение компаньона, но брови при этом были сведены, а рука почесывала нос, что является первым признаком вранья и неуверенности. И это было еще одним доказательством топтания на распутье.

– Мне, конечно, все равно, так как я считаю, что всякий индивидуум – хозяин своей судьбы, – начал Алик дипломатично. Он даже пожал плечами, подчеркивая, насколько ему все равно. – Но на твоем месте я бы не стал связываться с этой… э-э-э… – он запнулся в поисках нейтрального определения, – истеричкой! – Дальше понеслось по накатанной. Алик повторил то, что говорил уже тысячу раз, Шибаев соответственно в тысячный раз это слышал. – То она бросает мужа и морочит тебе голову, то у них опять любовь и она тебе пинка, а теперь опять? Осталась одна, оглянулась, годы идут, часики тикают, гормонов не хватает, ну-ка, подать сюда безотказного Шибаева! Неужели ты не понимаешь, что ей надо?

– Речь идет всего лишь о работе. – Шибаев произносит это сквозь зубы, а сам безразлично смотрит в окно. По-прежнему делает вид, что мнение Алика ему никак, но уши шевелятся – слушает.

– Ты уверен? – иронически поднимает бровь Алик. – Ты не понимаешь, что будешь ей должен? Я бы сначала узнал про мужа, вместе они или разбежались. Она же сама не знает, чего хочет. А ты, ты уверен, что хочешь быть охранником? Ты же сыскарь! Ищейка! Ладно, допустим, ты согласен! – Алик поднимает руки вверх, словно сдается. – Пусть начальник охраны. Начальником охраны тоже кому-то надо быть. Тебя взяли, познакомили с коллективом, выдали должностную инструкцию, ты начал обживаться, и тут она приглашает тебя на ужин, к себе домой, под предлогом отметить новый жизненный этап, и ты идешь, понимая, что надо платить.