Николай Воронцов - Пятая печать

Он был настолько поглощен всем происходящим, что от неожиданности сердце его едва не остановилось и не похолодело. Наверное, тоже от неожиданности, он резким жестом вырубил звук, хотя Агата об этом и не знала, продолжая в тон-студии петь песню Кристины Агилеры. Через секунду, когда сердце его снова забилось, Жека после яркого мерцания монитора компьютера и света настольной лампы в темном помещении студии обернулся и попытался разглядеть, кто бы это мог быть.

— Кто тут? — напрягая зрение и вглядываясь в темноту, спросил он и даже спичку изо рта вытащил и бросил куда-то в сторону.

После некоторой тишины, которая свидетельствовала, скорее всего, о том, что неизвестный немного растерялся оттого, что его не узнали, после чего, видимо, не нашел ничего более забавного, как с дьявольской усмешкой в шутливой форме продолжить:

— Я часть той силы…

— Что вечно хочет зла, а совершает благо, — тут же перебил его и закончил фразу другой, более теноровый, хотя и слегка прокуренный какой-то, голос, после чего оба прыснули от смеха.

— Фу ты, черт! Викентий?! Леонид?! Напугали до усрачки! Я даже и не заметил, как вы вошли, — непонятно с чего Жеке вдруг снова сделалось нехорошо, он смутился и махнул Агате пока перестать петь.

— Что за дарование? — выходя из темноты в своем длинном черном пальто и с замотанным в несколько раз вокруг шеи модном шарфе снова спросил Викентий, указав при этом пальцем с массивным стальным перстнем на окно тон-студии. В другой руке этот вычурно-энигматичный человек держал трость с резной черного дерева рукояткой в виде головы черта и мелкими красными камешками у него вместо глаз.

Рядом с ним тут же образовался обладатель прокуренного тенорового голоса, все еще радостный от своей недавней шутки, Леонид — с мятым с похмелья лицом, красными водянистыми глазами и с всклокоченными, хотя и немного редкими волосами, но при этом зато в белом, хотя и не модном уже костюме-двойке под коротким пальто и в ярко-алого цвета рубашке.

Жеке никогда не нравились эти манерные, хотя и достаточно заслуженные деятели культуры, однако вслух об этом он никогда не говорил.

Почувствовав что-то крайне нехорошее в заинтересованном прищуренном взгляде Викентия, Жека встал и инстинктивно загородил собой Агату. Непонятно с чего, вероятно, все от той же недавней неожиданной испуганности, сердце его сильно заколотилось, и даже во рту пересохло.

— Что с тобой? — насторожился Викентий. — Все нормально? Аж позеленел весь. Воздуху здесь, судя по всему, мало.

— Все нормально, — пробубнил Жека, ловя себя на мысли, что стоит сейчас перед Викентием, как нашкодивший ученик.

Хотя, спрашивается, чего было пугаться Викентия? Этого старого фрика только толкни — так он, наверное, сразу же в пыль и рассыплется. А если учесть, что Викентий, как и Леонид, с жуткого похмелья, так и толкать поди не надо было — сам запнется обо что-нибудь и тут же завалится. Впрочем, Викентий и в самом деле очень заслуженный и многоуважаемый человек, к мнению которого в музыкальном мире — и не только там — очень даже прислушиваются.

Викентия, несмотря на всю заслуженность и многоуважаемость, достаточно хорошо потряхивало и мандражировало.

— Хорошая девочка! — снова указав рукояткой трости на окно тон-студии, сообщил он и все тем же скрипучим голосом снова спросил: — Чье дарование?

— Мое! — промямлил Жека, мечтая только о том, чтобы эти двое как можно скорее убрались из студии.

Он вдруг понял, что за эти неполные два дня не только снова обрел дочь, но еще осознал, что она, сама того еще не понимая, такая наивная и беззащитная в этом огромном, чужом и равнодушном мире, нуждается в его отцовской защите.

— А я думал Жанну тут застать, — разочарованно произнес Викентий. — Со вчерашнего дня не могу до нее дозвониться. Вчера звонки еще проходили, а сегодня у нее телефон вообще отключен. На нее это вообще как-то не похоже.

— Жека, будь человеком, займи пару рублей! — тут же вроде как в шутку вклинился Леонид. — Викентий все деньги опять на какую-то ерунду спустил.

И Жека поспешил вывернуть карманы своих джинсов, отдавая Нечаеву всю наличность, какая только там была.

— Не на ерунду, а на раритет, — прозвучало от Викентия возражение.

С нескрываемым удовольствием он повертел перед собой причудливой тростью, с любовью разглядывая ее.

— Что это еще за фигня? — тоже обратив внимание на трость, спросил Жека.

— Это мой персональный пропуск в преисподнюю, — с улыбкой Мефистофеля отозвался тот, однако пояснять ничего по этому поводу не стал и, поднеся трость ближе к лицу Жеки, чтобы тот мог лучше рассмотреть ее, спросил только: — Нравится?

— Безумно! — мрачно отозвался на это Жека.

Видимо, в полной мере удовлетворившись целью своего визита, Леонид и Викентий поспешили покинуть студию, и уже перед выходом Викентий остановился и сообщил, показывая тростью на окно тон-студии:

— Хорошая девочка! — и на полном серьезе сказал: — Звездой будет!

— Ну, как я спела? — после их ухода спросила Агата, снимая наушники.

— В общем, нормально, но я чувствую, что ты можешь спеть на порядок выше, точнее и красивее.

Услышав это, Агата демонстративно сквасилась и даже скрестила руки на груди.

— Просто я все же не советовал бы тебе подражать западным звездам и петь на чужом языке.

— Я учила английский у носителя языка, — парировала Агата.

— Что ни говори, а нам все же ближе родной язык, родные интонации и образы. Есть у тебя какая-нибудь песня на русском?

— Ну, могу спеть арию Анастасии из мюзикла «Сбежавшая царевна».

— Отлично! Композиция сложная, но, послушав тебя сегодня, я полностью уверен, что ты справишься. Это будет просто супер! — воскликнул Жека и хитро подмигнул: — Только сделаем мы это не сегодня, а как-нибудь в другой раз. Хватит на сегодня!

— А, кстати, кто это был? — кивнула в сторону выхода Агата.

— Совсем забыл, — смущенно махнул рукой Жека. — Надо было тебя познакомить с ними. Это достаточно известные деятели культуры. Тот, что постарше — поэт-песенник Викентий Ванин, а другой, в белом костюме, тоже известный, хотя сейчас и немного подзабытый всеми артист Леонид Нечаев. Песню «У колодца» слышала?! — и Жека спел: — «У колодца, у колодца мы ловили брызги солнца…». Ну? Помнишь?! — и, не получив от Агаты желаемый отклик, разочарованно махнул рукой. — Хотя вряд ли ты ее слышала! Эта песня из тех времен, когда тебя еще на белом свете не было. Известная такая песня в свое время была, в программе «Шире круг» на Центральном телевидении звучала, и еще в «Огоньках» ее часто показывали, в «Песне года»… Это у Викентия с тех еще времен связи на телевидении и радио сохранились. Сейчас ведь как? Будь ты даже тысячу раз богат, а только если знакомств на телевидении нет, значит, всерьез засветиться где-то в рейтинговой программе в телеящике даже и не рассчитывай. Ты только посмотри, все медийные лица, все известные сейчас артисты издавна знают друг друга: либо в школе вместе учились, либо в одном музыкальном коллективе трудились, либо приходятся друг другу родственниками и крестными родителями. В общем, самый настоящий замкнутый круг, в который просто так, на одном только личном таланте не прорвешься.