Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 3. Чужая война

— Лавр… — вполголоса окликнул он старого товарища. — Тут ля-ля начинается на канцелярском жаргоне, а я в таких условиях только матюгнуться по-русски могу.

Лавриков пожалел расстроившегося подручного.

— О, эти тети!.. — философски воскликнул он и воздел очи к потолку. Неторопливо приблизился к компании из четырех персон, в число которых входил и Александр, мгновенно определил на глаз, кто тут задает тон и, соответственно, играет роль первой скрипки, и обратился к женщине без всяких обиняков: — В чем дело, гражданочка?

— Давайте без уменьшительно-ласкательных суффиксов. — Дама тут же развернулась в его сторону, но интонации ее голоса нисколько не изменились.

Что ж, Лавр тоже умел так разговаривать, если возникала в этом прямая необходимость. Не хотите по-хорошему, что ж, давайте начнем общаться, как потенциальные враги, готовые уже в следующую секунду перегрызть друг другу глотки. Лавриков сунул руки в просторные карманы брюк и несколько раз качнулся на каблуках.

— Ну так в чем же дело, мадам? — под стать собеседнице поинтересовался он ледяным тоном. — Вы считаете, что напали на след банды старых гомосексуалистов-педофилов?

— Как вам не стыдно, мужчина, такие шутки себе позволять! — тут же поспешила вмешаться в дискуссию Наталья Кухарина. — Просто уму непостижимо! У мальчика — горе! А его хватают, завозят неизвестно куда! Какое вы право имеете рас…

Она воинственно выступила вперед из-за спины инспектора, но Федор Павлович даже не повернул головы в ее сторону. Стальной взгляд его все еще не отрывался от обильно снабженного косметикой лица строгой дамы.

— Цыц! — только и бросил он в ответ Кухариной.

Наталья мгновенно осеклась на полуслове и поспешно ретировалась на прежнее место. Она уже успела сильно пожалеть о своем желании взять на себя функции лидера, которым по жизни она, естественно, не являлась. Зато таковым считал себя ее муж. Подобное хамское поведение по отношению к его законной супруге глубоко оскорбило Олега Борисовича. Кровь бросилась ему в лицо. Кухарин сейчас выглядел как воплощение оскорбленной невинности и праведного гнева одновременно.

— Какое право вы имеете цыкать на мою супругу? — строго отчитал он Лаврикова, но выйти вперед все-таки побоялся. Слегка склонился к инспекторше и претенциозно заявил громким театральным шепотом, так, чтобы его слышали и все остальные: — Я ведь с самого начала говорил — нужно было взять с собой милиционеров!

— Не менее полуроты… — машинально отозвался Федор Павлович, но и этого нового собеседника особым вниманием не удостоил. — Ну? — призывно бросил он женщине-инспектору.

— Позвольте поинтересоваться — с кем же я, собственно, разговариваю? — Та будто только сейчас очнулась от гипнотического транса, вызванного взглядом бывшего криминального авторитета.

Лавр театрально оглянулся сначала через одно плечо, затем через другое, потом широко развел руками, как бы извиняясь перед дамой.

— Вроде со мной, — последовал логичный ответ. — Без суффиксов.

— С депутатом Государственной думы, как мне сообщали? — ехидно уточнила женщина и напористо потребовала: — Предъявите документ!

Ни один мускул не дрогнул на лице депутата. Неизвестно, какой именно реакции ожидала от него инспектор, но руки Федора Павловича по-прежнему оставались в карманах брюк и покидать их явно не собирались.

— Во-первых, согласно правилам элементарной вежливости, надо говорить «пожалуйста», — просветил он свою собеседницу. — Во-вторых — зачем?

— Я немедленно дам факс в думскую комиссию по этике о недопустимом поведении члена нижней палаты по отношению к представителю государственной социальной службы. А потом… — Дама выдержала внушительную паузу. — Потом действительно свяжусь с органами милиции.

В этот момент кто-то осторожно потянул Лаврикова за рукав, и Федор Павлович обернулся. Санчо сконфуженно переминался с ноги на ногу и имел вид уставшего ребенка, которому уже невыносимо было топтаться с родителями в бесконечной очереди за продуктами питания.

— Лавр, прости, что отвлекаю, — полушепотом сказал Мошкин. — В Минздрав-то звонить? А может, лучше сразу в МВД? — Он качнул головой в сторону строгой дамы в костюме. — Или откуда там эта комиссарша?..

— Я сказал — в здравоохранение… — небрежно отмахнулся от него Лавр. Сейчас он был занят важным делом и не хотел отвлекаться. Вновь переключив внимание на инспекторшу, депутат соизволил представиться: — Меня зовут Федор Павлович. Фамилия — Лавриков. А вас как?

— Не важно! — достаточно резко отрубила дама.

Лавриков не стал ни на чем настаивать. По большому счету ему было абсолютно все равно, как звали эту женщину и как следовало к ней обращаться.

— Так вот, госпожа Не важно… — невозмутимо продолжил он. — Почему же вы так взволнованы судьбой именно этого несчастного мальчика?

Женщина никак не отреагировала на его саркастический тон. Ей стало понятно, на что намекает стоящий перед ней неприятный во всех отношениях тип. Но ему не удастся сбить ее с толку, как бы он ни старался. Не на ту напал. Женщина уже десять лет находилась в системе, которую представляла в данный момент, и видела предостаточно разнообразных нахалов. И в разной их степени.

— Это моя служебная обязанность — вернуть домой ребенка, чей юридический статус в настоящее время не определен! — снова посыпала она канцелярским жаргоном.

Лавр наконец-то выудил руки из карманов брюк и на этот раз сложил их на груди. Резко подался вперед, словно хотел ударить женщину-инспектора головой в лоб. Последней невольно пришлось отшатнуться и даже сделать шаг назад. Это уже было похоже на разрешение вопроса не о правах ребенка, а о территориальной собственности.

— По моим данным, тысяч двадцать ребятишек по Москве бегают, которых есть куда вернуть, — сообщил Федор Павлович. — Как с их статусом быть? Или пусть бегают? «Момента» на всех хватит, правда?

— Какого еще момента? — Официозная дама все-таки растерялась.

Лавр почувствовал это и немедленно перешел в наступление.

— Клея. — Он сделал еще один шаг вперед, и вся троица противников снова синхронно отступила к двери. — Они его нюхают. Для глюков.

— Он издевается! — подсказала Наталья из-за спины инспектора.

— Цыц! — Реакция на супругов Кухариных у Лаврикова была прежней. Короткое, но емкое словцо и ни единого взгляда.

— У меня на руках — заявление, и я обязана… — не сдавалась дама в строгом костюме, но и на этот раз речь ее была грубо прервана.

— Я тоже заявляю, — сказал Федор Павлович.

— О чем?

— Что вам заплатили вот эти вот господа за такую невиданную оперативность и рвение, — медленно, с расстановкой произнес Лавр с ехидной усмешкой.