Сергей Зверев - Вечный кайф

— Сдохнет, — шепнул Арнольд.

— Чего предлагаешь? — спросил я.

— Дать ему пару колес. Транки вон, в аптечке.

— Ладно, хрен с ним, — кивнул я.

Трясущаяся ладонь Кукиша отправила в рот две таблетки.

И он немного пришел в себя. В его глазах какое-то вялое, обреченное безумие.

— Одного раза в день уже мало, — выдавил он.

— Куда тебе столько наркоты? — спросил я.

— Я не зарабатываю на этом, нет, — закачал головой Кукиш, подтверждая истину, что в каком бы состоянии ни был героиновый наркоман, он всегда будет извиваться и хитрить. Контроль полностью над собой он не потеряет и не станет говорить что-то против себя. — Иногда знакомым просто даю. Да и мне самому вон сколько надо. Это сейчас получилось, что «геры» много. А иногда бывает, я с тряпкой по полу по всей квартире ползаю, по крупинкам собираю — и в вену. В вену…

Его снова забила дрожь. Он со стоном сжал голову руками, будто хотел раздавить ее.

Тем временем Асеев разложил на столе все находки.

Галицын снимал их на видеокамеру, а понятые, как положено, пялились на все.

На столе лежали героин, гашиш и несколько охотничьих ножей — таких, которыми медведя забить можно. И еще газовый пистолет.

— И разрешение на все имеется? — спросил я.

— Конечно, имеется, — кивнула Мегера. — Люблю оружие. — Она крепко сжала рукоятку ножа, вытащила лезвие из ножен и, прищурившись, уставилась на отражающийся на лезвии свет лампы. — Всегда любила. — Рука ее еще крепче сжалась на рукояти.

Уф, маньячка.

— И на обрез разрешение есть? — спросил Арнольд, выудив с антресолей промасленный сверток с обрезом.

— А это не мое, — твердо произнесла Мегера.

— Да? — с сочувствием спросил я. — Подбросили?

— Не знаю, — презрительно кинула она. — Только не мое…

Ближе к ночи Мегеру и Кукиша мы доставили в отделение.

— А чего это вы в нашем районе работаете, кого-то задерживаете? — вместо «здрассьте» заявил дежурный.

— Потому что вы в своем районе не работаете, — отрезал я. — Давай кабинет, капитан. И дежурного следователя к нам.

— А следователь отошел, — зевнул дежурный.

— Куда это?

— А чего это вы нам указываете?

В общем, начиналась обычная комедия. В отделении никому ничего не надо. И каждый задержанный для них — головная боль, а задержавший — личный враг.

Но все-таки нам выделили просторный оперской кабинет, пообещали найти загулявшего дежурного следака. И начинается оформление протоколов, отписывание рапортов и объяснений. Кукиш стоял в коридоре, пристегнутый наручником к батарее, и мелкой дробью нервно колотил пяткой в стену. Зубы его тоже стучали. Мегера стояла напротив него и инструктировала:

— У тебя сейчас проходит один эпизод. Запомни, один…

Кукиш вяло кивал, качаясь из стороны в сторону и сжимая в руках целлофановый пакет с быстро и профессионально подобранными матерью для тюрьмы вещами.

Ничего, пускай побеседуют мать с сыночком.

Вскоре материал практически был готов. Но опер сам ничего не решает. Он собирает материал для следователя. И вот в кабинете появляется злой как черт дежурный следователь. Материал он взял в руки с таким видом, будто тот в грязи вывалян. И тут же в голос начал качать права:

— У меня дежурство кончается! А вы…

Да, мы виноваты крупно. Виноваты, что следователю положено дежурить целые сутки. Виноваты, что раскрыли преступление на ночь глядя и повязали наркоторговцев. Кругом виноваты! И главная вина — не дают следователю спокойно добраться до дома и выспаться.

— А где справка об исследовании наркотика?! — торжествующе воскликнул следователь, будто одержал какую-то победу.

— Наркотик повезли на исследование, — устало произнес я.

— Без справки материал не приму! Не имею права. Все.

А что, формально он прав. Нельзя принимать материал без справки об исследовании наркотика. Нет справки — нет возбуждения уголовного дела. Нет следственных действий. Нет работы. Ситуация дурацкая. Все знают, что это героин. Задокументировано, что «вещество белого цвета», как значится в протоколе, барыга продавал именно как героин. Но нет бумажки об исследовании. Возбуждение уголовного дела превращается в священнодействие. Ибо если дело возбуждено, оно сразу превращается в важный фактор статистики. От него зависят показатели. А показатель статистики — это как идол. На него надо молиться. Его надо лелеять. И как идол он требует жертв.

— Мы понимаем, — кивнул я. — Возбудите дело, когда справка будет. Но вы хоть посмотрите: в порядке материал, что еще сделать надо?

Следователь хмуро пролистнул за две минуты набравшуюся толстую кипу листов. Буркнул:

— Все нормально. Я пошел.

— Вы нам очень помогли! — саркастически воскликнул Арнольд.

— Спокойной ночи, — с этими словами следователь исчез, и больше его никто не видел.

— Ублюдок, — кинул Арнольд, как только дверь захлопнулась. Но можно не сомневаться, что следак все слышал.

Справку об исследовании Князь привез часа в три ночи.

Следователя опять нет. В ОВД — ночная тишь да гладь. А дежурный заявляет:

— Я задержанного сейчас отпущу. Я его мамашу знаю. Завтра здесь вся адвокатура и прокуратура будет. А мне это надо? Мне надо по шее получать?

А что, действительно, капитану это надо? Что какая-то там ликвидированная наркоточка по сравнению с целостностью и безопасностью его шеи?

— А я тебя с работы выгоню, тварь такая, — прошипел я, наклоняясь над окошком.

— Оскорбляете.

— Да? — Я выразительно сжал кулак. — Я тебе еще и в лоб дам.

— Но…

Я поглядел на дежурного взором удава, и он затих.

В четвертом часу появился местный опер — эдакий улыбающийся живчик. Выслушав нас, он заметался по кабинету и на ходу радостно сообщил:

— Отлично, что вы ее повязали. Так я и знал, что там торг идет. Адвокатша. Денег тьма… Знаете что, мужики, пока мы ее еще по всем бумагам не провели, я с ней перетрещу. Десять штук зелени она сразу выложит. У нее есть. Поделим.

— Поровну? — спросил я.

— Ага, — кивнул опер.

— Отлично. — Я встал. Опер замедлил свой бег и остановился напротив меня. Тут я ему и дал в лоб — слегонца, чтобы без членовредительства, но достаточно, чтобы размазать по стенке.

— Это тебе вместо десяти тысяч баксов, скотина…

Он встряхнул головой, заныл, схватившись за лоб:

— Ты чего? Охренел?

Я взял его за рубаху, встряхнул.

— Таких, как ты, сволочей, не гнать из ментовки, а сразу убивать надо! Еще тебя увижу, покатаешься на красивой белой машине. На «Скорой». Понял?

— Понял.

— А теперь… — Я кивнул Арнольду. Он понял меня с полуслова, открыл дверь кабинета. И я пинком под зад вышвырнул опера.

— Вот мразь. «Поделим поровну», — покачал головой Асеев.

В дверь постучали.