Сергей Зверев - Вечный кайф

— Он три дня назад уборщицу напугал, — поведал Князь. — Она заходит в туалет убираться, а там на полу Рок сидит, глаза навыкате.

— Нашел место, — возмутился Асеев. — Вы его вообще распустили! Обнаглел, сволочь!

— Да, пора его на место ставить, — согласился я. — Чего с «Эльдорадо» делать будем?

— Если Долмачев не лег на дно, то будет сегодня там. Значит, надо его брать, — сказал Асеев.

— Как предлагаешь? — спросил я.

— Возьмем Рыжова с его ребятами. Взвод ОМОНа на всякий случай. И — народное ментовское творчество «маски-шоу» по полной программе.

— Там же сориентироваться надо, — сказал Галицын. — Присмотреться. Опознать Долму этого.

— Верно, — кивнул я. — Так что на вечер у нас пляски.

— Нас там сразу распознают, — с досадой произнес Арнольд.

— Не распознают в полутьме, — отмахнулся я. — Надо только одеться помаскараднее.

— Тебе, Терентий, можно и не маскироваться, — гыкнул Арнольд. — Ты маленький, тебя не заметят.

— Да, белого слона они и не заметят, — согласился я.

Мою весомую фигуру на дискотеке не заметить будет трудно. Но и ребят одних в этот клоповник не отпустишь. Ничего, замаскируемся.

— Я на доклад к Романову, — сказал я.

Выслушав доклад о ситуации и наших планах на вечер, Романов, подумав, кивнул:

— Идет…

И отправился докладывать начальнику службы криминальной милиции управления. Вскоре все утрясли — и с ОМОНом, и с «убивцами» — операми из убойного отдела.

— По домам, — велел я, вернувшись от Романова. — Сбор в девять часов в кабинете. И приоденьтесь как-нибудь по-панковски. Там клиентов наших — полбиблиотеки.

— Не боись, братан, прикид будет в поряде, — сделал Арнольд пальцы веером.

— М-да, — сказал я, оглядев свое воинство. — Арнольд, в законченной тобой на тройки школе милиции твой вид не одобрили бы.

— По-моему, мне идет. — Он разгладил на груди малиновый жилет, под которым ничего не было. Челка на его голове была обработана лаком и стояла дыбом, как у панка. Да еще очки черные — так что на самого себя он был похож не слишком.

В принципе, избытком фантазии мы не блеснули. У всех — очки. Наколбасили с прической. У меня — кепка с пластмассовым козырьком, с Крита привез, где отдыхал в позапрошлом году. У Галицына на груди висела толстая цепь.

— С унитаза? — я провел по ней пальцем.

— Обижаешь. Помнишь, в прошлом году Шибзика с компанией брали? — сказал он.

— Ну.

— Их все.

В качестве трофея мы у Шибзика и его компании набрали несколько коробок амулетов, цепей и разного железа. Ребята были то ли панки, то ли сатанисты, то ли сектанты — они сами точно не знали.

— А мы не додумались поживиться, — сказал Арнольд.

— Там в шкафу есть еще, — кивнул на шкаф Галицын.

Арнольд полез в шкаф и вытащил связку цепей и бляхи. Он нацепил на руку цепь с шестиконечной звездой.

— Конгресс еврейских общин, — хмыкнул он.

Асеев пришел в белой рубашке. Правда, в тех же темных очках.

— Тебе в таком виде только в тачке ждать, — сказал я ему.

— На подхвате. Дискотеки, — Асеев поморщился, — ненавижу.

— Чего так? — заинтересовался Галицын.

— Часть культуры создана, чтобы человек рванулся ввысь, — назидательно занудил Асеев — штатный философ нашего отдела. — А часть — чтобы впал в тяжелый кайф, улетел в иные пространства, но не вверх, а вниз. В преисподнюю. На дискотеках выдалбливают мозги, чтобы осталась скорлупа черепушки. Что, не так?

— Ну ты суров, — покачал головой Галицын.

В дверь постучали. Вошел Рыжов с еще одним опером и капитаном из областного ОМОНа — эдаким колобком вширь больше, чем ввысь, с кувалдометром, соизмеримым с моим.

— Капитан Владимов, — козырнул омоновец. — Ну чего, кому сегодня наваляем?

— Наркоманам из дискотеки «Эльдорадо», — сказал я.

— Это по нам, — кивнул капитан. — Оформим по первому разряду.

Он провел пальцем по наручникам, висящим на поясе.

— Итак, дислокация, — я развернул ватманский лист на столе.

Началась подготовительная работа. Мы утрясали, кто где стоит, кто как действует, позывные рации, действия при обострении ситуации.

— Народу там полно, — сказал я. — Надо действовать аккуратнее. Все может в массовые беспорядки вылиться.

— В беспорядки, — кровожадно улыбнулся омоновец, — не выльется, — пообещал он, постучав дубинкой по полу.

— А если нет там Долмы? — спросил Рыжов. — Снимаемся?

— Чтобы зря вечер не пропал, тряханем барыг, а затем и посетителей, — заявил я. — Там половина на экстази и героине сидит.

— Це дело, — еще шире улыбнулся капитан-омоновец.

Потом мы устроили знакомство с омоновцами. «Бульдогов» обязали очень внимательно посмотреть на каждого из нашей группы, ибо под горячую омоновскую дубинку попасться, да еще в таком прикиде, — нечего делать.

К десяти вечера мы были на месте. Омоновский фургон выставился далече, дабы не мозолить глаза. Асеев устроился в «Жигулях» напротив кинотеатра вместе с опером-убойщиком. А мы двинули внутрь.

— Ох, узнают тебя, — покачал головой Арнольд.

Я нацепил круглые черные очки — тоже боевой трофей, такие когда-то носил Паниковский и люди со слабым зрением, а теперь они считаются писком моды, — поглубже надвинул козырек.

— Ну что, похож я на тучку? — процитировал я «Винни-Пуха».

— Все равно ты похож на медведя, который летит на воздушном шаре, — махнул рукой Галицын.

— А, прорвемся, — сказал Арнольд.

На дверях стояли амбалы в черной форме частной охраны. Перед входом была давка. Ночная дискотека только открылась.

В нее ломился в основном молодняк — шестнадцать-восемнадцать лет. Двадцатитрехлетний Галицын смотрелся тут дедушкой, ну а я, по этим меркам, вообще должен был писать мемуары о жизни России при царском режиме… Ничего, не я один такой. Тут еще было несколько волосатых, легкомысленно одетых людей, из тех, кому даже не за тридцать, а уже за сорок. Чего человека в таком возрасте может потянуть в этот гадюшник — для меня загадка.

Некоторые посетители одеты были странно, некоторые — вполне прилично. Мальчики-одуванчики, прыщавые пэтэушницы, откормленные «быки», шпана с синими от татуировок руками — весь срез молодежной среды.

Музыка уже гремела вовсю. Просторное фойе кинотеатра вмещало достаточно народу, места было немного. Упаковка здесь была плотная — обязательно наступишь кому-нибудь на ногу. Тут же работал бар со спиртными напитками. А в сортире, в подвале, шел торг кое-чем покрепче.

Дискотека была как дискотека. Пот на лицах, извивающиеся в мигающих прожекторах разноцветные фигуры. Общий шаманский ритм. Общий порыв. Плясали, как грешники в аду на сковородках. Музыка была качественная. Возникало ощущение, что бьют не по барабану, а барабаном бьют тебя.