Николай Леонов - Дом на крови

— А почему это я должен быть не на месте? — сделав очень строгое лицо, ответил Крячко. — До конца рабочего дня еще целых восемь минут. Где еще могу я находиться в такое время, как не на любимой работе?

— Действительно. Но мой вопрос из области дополнительных нагрузок. Помнишь, ты рассказывал про какого-то парня, который с вокзала пропал? Сын кого-то из твоих соседей, кажется?

— А, ты про Леню. — Стас сразу изменил тон и нахмурился. — Как не помнить.

— Судя по выражению твоего лица, пока найти его не удалось?

— Пока нет. Да и не знаю, удастся ли когда-нибудь вообще. Если предположения мои верны, пацан попал просто по полной.

— То есть?

— А то и есть. Я тут справки навел, куда можно пропасть с вокзала, и, скажу тебе откровенно, энтузиазм мой изрядно уменьшился. Выяснилось, что, приехав в Москву, например, на заработки, в итоге очень легко оказаться в какой-нибудь южной республике на кирпичном заводе. Уж какие там заработки, не знаю, но то, что очень многие, приезжающие сюда за длинным рублем, именно там оказываются, — факт.

— Но ведь этот твой Леня не на заработки сюда приехал. Он же местный. Как он мог так лохануться?

— А какая разница? На лбу у него не написано — местный или приезжий. Был на вокзале, недавно сошел с поезда — это все, что требуется доказать. Я, после того как от тебя в этом деле толку не добился, стал другие пути искать. И вышел на человечка одного. Из наших тоже, смежник. Как раз на вокзале дежурит. Правда, не на том, с которого Леня пропал, но это уже вопрос второй. Главное, он полностью в курсе дела. Он с них дани собирает, с ребят с этих.

— Которые людей воруют?

— Ну да.

— Нормально. А ты не в курсе, что твоя святая обязанность — сразу же, как только ты про этого «человечка» узнал, заявить о нем куда следует? Это ведь противозаконно покрывать такие дела. Или нет?

— Да я-то в курсе, — снова нахмурился Стас. — Только я к нему не за этим шел. Мне помощь нужна была, и он согласился ее оказать. В отличие от тебя, между прочим. А мог бы и не соглашаться. Я думаю, он не хуже тебя знает, что противозаконно. Мне нужно было человека найти, причем желательно живым. И если кто-то соглашается в этом помочь, кем я, спрашивается, буду, если после этого начну заявлять куда следует?

— Да ладно, чего ты разошелся-то так, — поняв, что задел за живое, успокаивающе проговорил Лев. — Я просто пошутить хотел.

— Неудачная шутка. Я сукой никогда не был и становиться не собираюсь. Это во-первых. А во-вторых, тебе не хуже моего известно, как только с этого места один «человечек» уйдет, в ту же секунду другой туда прибудет, точно такой же. А может быть, и еще хуже.

— Да известно мне, известно. Слова сказать нельзя. Ты лучше расскажи, что он поведал тебе, этот твой «человечек». Какие тайны?

— Тайны те еще. Похоже, для этих ребят действительно нет особой разницы — кто. С приезжими, конечно, проще, потому что они вообще ни о чем не в курсе. Но и местные тоже проходят. Когда ты без документов и без гражданских прав в услужении у какого-нибудь бая окажешься, тут уже без разницы, в Москве ты родился или в Урюпинске.

— Так ты, значит, думаешь, что его на юг увезли, этого Леню?

— Скорее всего. И здесь, кстати, тот факт, что он местный, — скорее минус, чем плюс. Если местный, значит, знает обстановку, может заявить о себе. Есть риск.

— И его надо убрать подальше…

— Именно. Кроме того, если по категориям брать, он тоже только в «трудовой десант» вписывается. Больше никуда.

— По каким категориям?

— Ну, как же. Ведь у современных невольников три основные, так сказать, «области применения»: либо проституция, либо нищенство, либо даровая работа на господина. Проституцию отметаем сразу, в качестве нищего Леня тоже не слишком привлекательный «экземпляр». Не калека, не увечный. Не грудной младенец.

— То есть много не соберет…

— Нет, не соберет. Остается только третий вариант. Хотя, я думаю, по Москве, а особенно в пригородах, немало найдется бригад, где разные бедолаги лишь за кусок хлеба работают. Но, как я уже сказал, с моей точки зрения, оставлять его здесь для них рискованно. Скорее всего, увезли.

— Выходит, шансы найти его сократились до минимума?

— Если не до нуля. Куда мне ломиться со своим насущным вопросом? В Чечню? В Дагестан? Или, может, сразу с Сирии начать, чтоб не думалось?

— Да, невесело. Родителям сказал?

— Да нет пока. Язык не поворачивается. Говорю, что пока ищем. В конце концов, это ведь только мои предположения, что его увезли. Так что…

— Пока ищешь.

— Ищу.

— А этот твой парень, который так много интересного тебе рассказал, он фамилии какие-нибудь называл? Ты ведь говорил, что он дань собирает. Знает, наверное, с кого.

— Тебя, Иваныч, сегодня что-то просто из крайности в крайность бросает, — пристально глядя на Гурова, проговорил Стас. — Ты не перетрудился часом? То требуешь, чтобы я своего информатора немедленно заложил, то хочешь его же информацией воспользоваться. Это ведь противозаконно. Или нет?

— Да просто я понял, что заложить его не получится, так дай, думаю, хоть информацией воспользуюсь, — хитро улыбнулся Лев. — С паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок.

— Хороша «паршивая овца». Да и «шерсти клок» неслабый ты наметил. Это чтоб он тебе всю мафию сдал, да тебя же еще и поблагодарил после этого? Нет, Лева, ты точно перетрудился. Кто же в таких разговорах фамилии будет называть? Или ты, может, перепутал что? Тебе, может, послышалось, что я с полицейским-камикадзе разговаривал? Так это ошибка. Он вовсе не самоубийца. Обычный мент. И фамилий он мне, разумеется, никаких не назвал. Равно как и имен.

— А ты знаешь, очень жаль. У меня тут, конечно, свой интерес, дельце у меня по этим торговцам «живым» товаром наметилось. Но, думаю, и для тебя знание фамилий могло бы оказаться полезным. Глядишь, и удалось бы выйти на того, кто этого твоего Леню купил.

— Не знаю, — немного подумав, произнес Стас. — Может, и удалось бы, а может, и нет. Но, так или иначе, сам он никого не называл, а мне давить в такой ситуации, сам понимаешь, не с руки. Мне скорее «отдельное спасибо» выразить ему следовало. Что я, собственно, и постарался сделать. Как смог.

— Вот оно как. Ты, оказывается, еще и взяточник. Как мне работать с тобой после этого?

— А вот так и работай. Сохни от зависти и кусай локти. Не тебе достался коньяк.

— Да нет, я бы сейчас чего-нибудь более существенного вкусил, чем локти, — взглянув на часы, улыбнулся Гуров. — Смотри-ка, время уж к восьми. То-то я чувствую, что под ложечкой сосет. Заговорились мы с тобой.

— Да, пожалуй, пора и по домам. А что это за дельце у тебя? Неужели и правда по рабской мафии собрался работать?

— Да в страшном сне бы мне ее не видеть! «Собрался». Сам знаешь, кто «собирает»-то у нас. Меня и не спрашивали.