Юлия Алейникова - Тайна русского путешественника

— Римма! — воскликнул Гарик, взглянул на часы и тут же принялся набирать номер. — Римма? — чуть приглушенным голосом проворковал он в трубку.

Именно проворковал! Лицемер и двурушник, возмущенно фыркнула Кара. Это ж надо, до чего мужчины коварны и беспринципны, а еще обвиняют нас, женщин, во всех грехах! Да за собой бы лучше последили! Впрочем, Кара никогда не обольщалась насчет сильного пола. Да и сильным он называется весьма условно.

— Римма, я должен перед вами извиниться, у меня случился форс-мажор. Я никак не успеваю на нашу встречу. Увы. Переговоры затягиваются на неопределенное время, — вздыхал Нестеров, всячески демонстрируя разочарование. — Поужинать? Боюсь, сегодня не получится, приглашен на деловой ужин в мужской клуб.

Врун! А ведь голос звучит так искренне, сама бы поверила, если бы не знала, что врет, отвернувшись от Нестерова, закатывала глаза Кара. Давала хоть какой-то выход эмоциям.

— Вы меня простите? Ну разумеется, исправлюсь и компенсирую испорченный день! — сюсюкал в трубку он.

— Итак, — мгновенно преображаясь, проговорил Нестеров, едва закончив разговор и в очередной раз демонстрируя внутреннюю гуттаперчевость, — предлагаю поступить следующим образом. Сейчас мы где-нибудь пообедаем, а затем устроимся в моем номере в отеле и изучим содержимое компьютера Бориса Аркадьевича. Вдвоем.

— У вас имеется номер? — удивилась Кара.

— Да. Снял сегодня утром для оперативных нужд. Не можем же мы с вами разбирать добычу на глазах у заинтересованных лиц, особенно этой жуткой домоправительницы? Просто гарпия, а не женщина! — передернул плечами Гарик. — А самое отвратительное, что она шныряет по дому и за всеми шпионит. Не замечали? — Кара пожала плечами. — Интересно, для кого? Но точно не для Ларисы. И вообще, наше с вами сотрудничество лучше до поры до времени не демонстрировать, — пояснил он.

И Кара была вынуждена с этим согласиться.

Обед прошел в нейтральной обстановке, разговоры велись исключительно на посторонние темы.

Номер Нестеров снял в гостинице «Москва».

— Какой странный выбор, — скептически заметила Кара, входя в холл гостиницы.

— Это большой отель, достаточно демократичный. Мы не будем здесь бросаться в глаза, к тому же никому не придет в голову искать нас здесь. И вообще, мы не собираемся здесь жить. Только работать. Так что нечего капризничать, — подмигнул ей Гарик, подходя к стойке портье.

19 мая 2017 г.

— Паша! — Голос жены не предвещал ничего хорошего, и капитан Сафонов, никудышный муж и отец, сутками пропадающий на службе и совершенно не интересующийся жизнью семьи, пугливо втянул голову в плечи. — Сколько можно тебе звонить? Я уже два часа тебя набираю! Ты что, не видел вызовов?

— Тань, я все видел, но не могу же я посреди совещания на личные звонки отвечать! Вот только что вышел, и ты звонишь.

Все это было абсолютной и неоправданной ложью. Ни на каком совещании он не был и даже допрос не вел. А ехал в машине, но с водителем. А зная зычный голос жены и ее горячий нрав, просто постеснялся при водителе отвечать на ее звонки. Несолидно.

Несолидно потому, что это на службе он был капитаном Следственного комитета, жестким, требовательным, результативным, уважаемым сотрудником, а дома он был человеком почти бесправным. Одним словом, подкаблучником.

— Не ври мне! — коротко возмутилась жена. Она всегда знала, когда он врет, даже безобидную пустячную ложь видела как под рентгеном. И это пугало. Пугало, несмотря на то что жена его была женщиной некрупной, пухленькой, с умильными ямочками на щечках, по-детски ясными голубыми глазами, да и профессия у нее была более чем мирная — логопед. Работала она в детском садике, дети ее обожали, родители тоже. Все считали ее милейшим, добрейшим человеком. На работе Татьяна Николаевна никогда не повышала ласкового, спокойного голоса и только с Павлом Петровичем загадочным образом превращалась в грозную боевую единицу, держащую в страхе и трепете собственного мужа. На сына ее волшебные качества не распространялись. А жаль.

— Танечка, ну честное слово, — по инерции промямлил капитан и тут же решил переключить внимание жены на более насущные вопросы. — У тебя что-то случилось?

— Ну, если проблемы НАШЕГО сына тебя больше не касаются, то можно сказать и так, — язвительно заметила она, и Павел Петрович, словно наяву, увидел ее укоризненное выражение лица.

— С Никитой что-то? — проявил искреннюю озабоченность капитан, решив не ступать на скользкий путь выяснения отношений — все равно проиграешь.

— С Никитой? Даже имя не забыл? — съязвила жена. — Да, с Никитой. На дворе конец мая. На следующей неделе последний звонок! До начала экзаменов десять дней осталось, а этот лоботряс опять школу прогулял! Мне сегодня Эмма Аркадьевна звонила! А вчера отменил репетитора, соврав, что ему придется весь вечер в школе хвосты сдавать. Кстати, у него неаттестация по пяти предметам! Ты понимаешь, что это значит? Это недопуск к ЕГЭ! На занятия к репетиторам приходит неподготовленный, как зритель в театр. Мамочка с папочкой абонемент купили, вот он и ходит. Обществознание — сложнейший предмет! Профильный! Хоть бы раз за неделю учебник открыл! А тебе все до лампочки! Зарплату домой принес, откупился от семьи — и на работу. Там интереснее! — Танин голос, вырываясь из телефонной трубки, заполнял собой кабинет, заставляя мелко дребезжать стекла в шкафу.

В кабинет заглянул Серега Скворцов, приветственно кивнул и, не обращая внимания на капитанскую мимику и не дожидаясь приглашения, с самым довольным выражением лица протопал к начальственному столу.

Павел Петрович вздохнул, недовольно зыркнул на подчиненного и плотнее прижал к уху трубку.

— Таня, я все понял. Надо принимать срочные меры. И мы обязательно с ним сегодня же побеседуем, когда я вернусь с работы, — дипломатично, подчеркнуто официальным голосом проговорил капитан, надеясь на феноменальную чуткость жены. Увы, феноменальная чуткость срабатывала только в одной узконаправленной плоскости — когда капитана надо было выводить на чистую воду.

— Когда? В час ночи? Когда ты над тарелкой с ужином будешь засыпать? — прибавила громкости жена. — Ты понимаешь, что надвигается катастрофа? Ты понимаешь, что этот дурень жизнь свою сломает? Если он не наберет нужный балл, о поступлении можно будет забыть! Это что, только меня волнует?

— Нет, конечно, — поспешил заверить капитан, сердито взглянув на Серегу. Что за манера лезть в кабинет без приглашения? Совершенно распустились!

— Ты знаешь, почему он так себя ведет? Потому что чувствует твою поддержку.

— Мою?! — искренне изумился Павел Петрович.