Антон Леонтьев - Ремейк кошмара

Который, не исключено, и соорудил ему втайне ото всех логово.

Логово Великого Белка.

Юлия зашагала по лестнице, не испытывая ни малейшего страха. Похоже, их семейная пара была очень даже гармоничной: муж — альфонс, аферист и убийца. И жена — пусть не аферистка, но тоже убийца.

Потому что она все же убила Васютку.

Но разве ее детское убийство, совершенное в запале, можно было сравнить со взрослым убийством Романа?

Точнее, наверняка с его многочисленными взрослыми убийствами?

Юлия вошла в мастерскую мужа. Ничего подозрительного, никакого стола посередине комнаты, никаких кровавых разводов.

Но она не могла ошибаться!

Юлия вздрогнула, завидев на стене часы — остановившиеся часы. Они показывали половину седьмого.

Юлия подошла к часам, перевела стрелки на двенадцать, точно так же, как сделала это в своем сне.

Который был всего лишь искаженным отображением реальности.

И одна из привинченных к стене полок, скрипнув, вдруг приоткрылась, оказавшись отличной замаскированной дверью.

Юлия, которой вдруг сделалось страшно, толкнула стенку-дверь — и увидела ступеньки лестницы, которые уже видела в своем кошмаре.

Она осторожно спустилась по лестнице вниз, нащупала на стене выключатель, щелкнула им — и заметила дверной проем, над которым загорелся мрачный черный фонарь.

Дверь, в замке которой торчал ключ на зеленой тесемке. Юлия раскрыла дверь и прошла в квадратную комнату, посередине которой виднелся металлический стол. Под потолком загудела, мигая, неисправная неоновая лампа.

Юлия прикоснулась к его поверхности. Да, это тот стол, который она видела в своих кошмарных снах.

И тот, который она видела наяву.

Юлия заметила в стене кран с прикрепленным к нему шлангом — для чего? Тут ведь нечего было поливать…

И поняла, вздрагивая от ужасающей догадки, что при помощи шланга очень удобно смывать со стола следы крови.

Ее взгляд уперся в небольшое черное сливное отверстие в полу прямо под столом. Юлия прислонилась к бетонной стене.

Вот оно, истинное логово Великого Белка. В углу она заметила разношенные малиновые тапочки — с вышитой на них хитрой белкой. Тапочки Великого Белка, в которых он разделывал свои жертвы. Эта жуткая деталь была не выдумкой и не плодом воспаленного воображения, а виньеткой реального кошмара, которую она, тогда случайно заметив, уже не могла забыть.

Несмотря на то что Роман прикладывал все для этого усилия , пичкая ее сильными медикаментами.

Тапочки были в застарелых темных пятнах. Кровь. Юлию затошнило.

Юлии вдруг показалось, что она услышала тихие шаги. По законам жанра дешевых фильмов ужасов, столь любимых ее первым другом Стасом, после обнаружения главной героиней логова маньяка самому монстру надлежало явиться из темноты и, с ревом заведя свою прикрепленную к культе бензопилу, начать охоту.

Она знала, что одна, но все равно позорно бежала наверх. И только покинув подвал и сумев отдышаться, Юлия немного успокоилась. В особняке никого не было — кроме нее.

И ауры Великого Белка.

Телефон снова запищал, принимая сообщения — Роман прислал ей за время ее нахождения в подвале, где не было приема, сразу несколько. Последнее, что хотела Юлия, так это принимать его абсолютно фальшивые заверения в любви.

Если он кого и любил, так только себя. Свою, без сомнения, больную психику.

Ну, и ее почти миллиард в конвертируемой валюте.

Юлия ринулась в кабинет мужа — он не любил, чтобы она заходила туда, мотивируя это тем, что это мешает ему концентрироваться.

На чем, извините? На разработке плана нового преступления — или ее собственного убийства?

Юлия желала найти хоть какие-то улики, однако была уверена, что муж держал их в другом месте.

В дупле дуба?

Ее взгляд скользнул по книжной полке, и вдруг ее осенила догадка. Она подошла к полке и вытянула с нее томик «Повестей Белкина», стоявший на самом видном месте.

Юлия раскрыла книгу — и поняла, что никакая это не книга. А шкатулка в виде книги , в которой хранилось семь, восемь, нет, девять разнообразных паспортов, в том числе один гражданина Литвы и один гражданина Белоруссии. Остальные были российского образца, в том числе сразу два заграничных, на разные имена.

Но с фото мужа.

Юлия просмотрела их все, и вдруг в ее руках оказался тот, что лежал на самом дне. Это был паспорт самый старый, еще с гербом СССР.

Наверняка единственный из имевшихся настоящий.

Юлия взяла его в руки, не без трепета развернула — и заметила черно-белую фотографию мужа-подростка. Когда-то он был милым тинейджером.

А затем стал милым парнем. И по совместительству преступником и убийцей.

Такое, наверное, бывает чаще, чем хотелось бы.

Юлия ахнула, увидев, как на самом деле звали ее мужа. То, что его нынешняя фамилия — не его, она и так уже поняла. Но у него было другое имя.

Родившийся на Урале муж носил имя Глеб Витальевич Великий.

Прямо не имя, а настоящий театральный псевдоним, но в этом-то и заключалась опасность: имя и фамилия слишком запоминающиеся. И муж должен был сменить их.

И тут Юлия во весь голос засмеялась. Господи, доктора Черных она считала Великим Белком, потому что он был черный, то есть black. То есть Черный человек. Но ведь Черного человека не существовало.

А вот Великий Белк был вполне реален.

А все было намного проще. Ибо был это не Великий Белк, а Великий Бел г. Но «г» оглушалась, вот и получалась белка-мутант.

Белг , то есть если прочесть, как во сне, наоборот…

Глеб.

Великий Глеб, он же Глеб Великий.

Он же в настоящее время Роман Глебович (настоящее имя превратил в фальшивое отчество! ) Трафилин.

Ее законный муж и убийца.

Юлия быстро отыскала в Интернете сайт, на котором можно было по дате рождения установить, под каким знаком зороастрийского гороскопа рожден человек.

Роман Трафилин с его поддельной датой рождения был ежом.

А вот Глеб Великий с его подлинной датой рождения…

Юлия расхохоталась. Что же, иного результата она и не ожидала.

Он был белкой.

Точнее, Великим Белком.

Юлия, прихватив книгу-коробку с паспортами, которые служили неопровержимыми доказательствами преступных махинаций Романа (вернее, Глеба… ), вышла из особняка.

Делать ей здесь было нечего.

Оказавшись в автомобиле, она позвонила мужу с прихваченного из квартиры и снова активированного мобильного.

Да, пусть он не Роман, а Глеб , но он ведь ее муж.

Или нет?

— Ты мне нужен, — буквально приказала она, заслышав голос супруга, — причем немедленно. Я в особняке. Нашем особняке. Приезжай. Надо поговорить.