Марина Серова - Месть Лисьей долины

Все ясно, безопасники жестко прессанули его.

– На следующее утро я узнал, что Костя отравился, – будничным тоном сообщил мне Павел. – Я кинулся к брату. Ворвался в кабинет посреди какого-то совещания. Помню, там были какие-то люди… Этот омерзительный Базарчук и еще Ващенко, тот хотя бы с виду цивилизованный человек. Я кричал на Бориса, обвинял его в смерти Кости…

Павел встал, подошел к монитору и погладил черно-белое лицо на экране.

– Тогда мой брат вызвал психиатрическую бригаду.

Я не могла поверить своим ушам. Да, мне все говорили, что Борис Станиславович был властным, жестким, но чтобы сотворить такое с собственным братом…

– Три месяца спустя я вышел из больницы. За это время мой брат успел многое – он дал взятки врачам, и меня признали недееспособным. Я лишился работы – преподавать я больше не мог, разумеется. Мало того, Борис отобрал подаренное мне имущество – машину, квартиру. Мне отвели комнату на первом этаже дома, где проживали мои братья. Но я слишком часто пересматривал этот старый фильм, и тогда меня отселили. С тех пор я живу в этом домике. Я пью не так много, как вам может показаться. Но все-таки достаточно, чтобы мое старое сердце в один прекрасный день разбилось вдребезги.

И Шкарпетка улыбнулся мне грустно и обаятельно.

Больше всего мне хотелось сейчас вдребезги разбить стеклянную стену. Но я этого не сделала. Вместо этого я внимательно посмотрела на престарелого гомосексуалиста. Его печальная история любви тронула меня, не спорю, но сейчас меня волновало другое. Этот человек много лет ненавидел Бориса. Мало того, он ненавидел и Аркадия, который не вступился за брата.

Какие формы способна принимать столь долго лелеемая ненависть? Может быть, форму взрывного устройства?

С чего я вообще взяла, что Бориса убил Аркаша? Эту мысль подбросил мне не кто иной, как Шкарпетка. А что, если заказчиком был старший из братьев?

Додумать эту многообещающую мысль я попросту не успела, дверь стеклянного домика разлетелась вдребезги. Павел Станиславович позеленел и схватился за сердце.

Тина Горенштейн ворвалась в домик, как будто за ней гнались. Разбитое стекло двери еще осыпалось на пол, а девушка уже рухнула на желтый диван. Наследница схватила бутылку, сделала глоток и даже не поперхнулась, хотя в бутылке был неразбавленный джин.

– Лисичка моя! – простонал Павел Станиславович. – Ты меня в гроб загонишь! Ты так меня напугала! Что-то случилось?

– Случилось, – осипшим от джина голосом выговорила Валентина. – Они все пропали.

– Кто, милая?

– Все. Лиза. Анна. Гадик. В доме никого нет.

Мы уставились на Павла. Тот растерянно пробормотал:

– Я спал. Приехав из больницы на такси, я сразу прошел к себе и даже не видел Анну.

– Куда они могли деться ночью? – переводя взгляд с дяди на меня, проговорила Тина. Никогда еще я не видела девушку такой растерянной.

– Тина, не волнуйтесь. Может быть, этому найдется простое объяснение.

– Лиза никогда не уезжала так поздно! – Близняшка чуть не плакала. Исчезновение сестры выбило ее из колеи.

– Давайте осмотрим дом, – предложила я. – Уверена, вскоре все выяснится.

Мы вышли из стеклянного домика. На пути у нас возникли жутковатые тени – это были сторожевые собаки, охранявшие поместье. Я свистнула сквозь зубы, алабай Мишка подошел и ткнулся мохнатой башкой мне в ногу. Я погладила страшную морду.

– Видите, все в порядке. Собаки не лают, значит, никого чужого на территории нет. На воротах охрана. Все под контролем.

Как только я это сказала, из тени выступила мужская фигура в камуфляже. В поднятой руке сверкнуло что-то металлическое, и я отреагировала мгновенно – прыгнула и повалила мужика на землю.

– Пусти! – захрипел незнакомец. Свет упал на его лицо, и я увидела совершенно разбойничью физиономию в шрамах. Да, этот тип явно не из числа «альбатросов»!

Неожиданно ко мне подбежала Тина и принялась оттаскивать от поверженного противника.

– Не трогайте его! – Девушка колотила меня маленьким острым кулачком. – Отпустите, это Сережа!

Я выпустила незнакомца и повнимательнее присмотрелась к нему. Выглядел он чрезвычайно подозрительно. Одна сторона лица была невредимой, а вторая хранила следы старого ожога. Встретишь такого в темном переулке – сразу достанешь кошелек, не дожидаясь классической фразы про «кошелек или жизнь».

– Пусти, зараза! – Мужик сел и утер лицо рукавом камуфляжной куртки. – Сначала собак моих приваживает, теперь вот едва хребет не сломала…

– Кто такой Сережа? – спросила я, поднимаясь и отряхиваясь. Впрочем, я, кажется, узнала этого человека. В поместье он присматривал за сторожевыми собаками, неудивительно, что ему не понравилась моя дружба со свирепыми псами. Хромой мужик, вечно одетый в потрепанный камуфляж, с седой щетиной на физиономии. Однажды я видела его пьяным, но Анна не сделала ему замечания, хотя была строга со слугами.

– Сережа был папиным шофером, – пояснила Тина, помогая мужику подняться. Тот встал на поврежденную ногу, немного покачал колено из стороны в сторону и довольно кивнул. Вид у него был совершенно бандитский.

– Ваш шофер – Николай.

– Это сейчас. А раньше у нас был Сережа! – упрямо повторила Тина. – Он нам с Лизкой жизнь спас, ясно?

– Мне сказали, что вас выбросило взрывом через открытое окно машины, – осторожно проговорила я.

– Неправда! Мы с Лизой были на заднем сиденье, когда был первый взрыв, – спокойно объяснила Валентина. – Мы лежали на сиденье, поэтому нас не поранило осколками. Потом машина загорелась, мы закричали.

Тина как будто перенеслась в прошлое, в тот страшный день шесть лет назад. Глаза девушки расширились.

– Во дворе было много людей, но все почему-то стояли и смотрели. Дядя Аркадий, дядя Павел, Анна и Вадик. Сережа подбежал к машине и стал рвать на себя дверь. Ее заклинило, машину искорежило взрывом, но он все-таки открыл, вытащил нас из машины, и тут рвануло второй раз.

Тина погладила мужика по небритой щеке – той, где не было ожога.

– Нам ничего, а Сережа полгода провел в больнице. Потом мы упросили дядю взять его на работу.

– Добрый, – невнятно промычал Сережа. – И ты добрая. Не забывает, здоровается каждый раз.

– Лизка делает вид, что его не замечает, – передернула плечиками Тина. – Моя сестра идиотка. Она думает, если зажмуриться, чудовища исчезнут. До сих пор как маленькая.

– Сергей, скажите, – обратилась я к бывшему шоферу, – у Бориса Станиславовича было две машины, одна из них бронированная, с высоким классом защиты. Как получилось, что Борис и его семья сели в обычный лимузин представительского класса?

Инвалид покосился на Валентину. Девушка смотрела на него со странным выражением. Видимо, этот вопрос никогда не приходил ей в голову.