Марина Серова - Месть Лисьей долины

– И откуда наш мальчик узнал, что его отец виновен в смерти Бориса? – недоверчиво спросил Базарчук.

– Думаю, тут постарался Павел Станиславович. Он ненавидел обоих братьев, особенно погибшего – тот и в самом деле причинил ему много боли. Но и Аркадий не отставал – он ведь не вернул брату отобранное имущество, не помог восстановить доброе имя, здоровье, работу. Вместо этого он поселил старшего в своем поместье на положении болонки, притеснял, насмешничал. Павел только и ждал случая отомстить. А тем временем подрастали дети. Девочкам Горенштейн Павел нашептывал в уши подозрения, а Вадиму мог сказать прямо.

– Он был пьян, – поморщился Гадик. – Мне было лет пятнадцать, что ли. Я случайно зашел в гостиную – он тогда еще жил в доме. И он мне рассказал. Я не поверил, убежал. Долго ходил, думал, переживал. Не мог представить, что мой отец, такой добрый, такой обаятельный… так носился с этими девчонками… а на самом деле, оказывается, он убийца, монстр… лучше бы я не знал, – пожаловался Вадим, – он мне всю жизнь отравил, Шкарпетка поганый.

– Сочувствую вам, – кивнула я. – Но это было так давно. И вот выстрел Дениса Малюхи попал в цель. Свадьба была расстроена. Тогда Аркадий и нанял меня, чтобы я круглосуточно находилась при близнецах, не давая Вадиму придумать еще какую-нибудь гадость. Я привязалась к девочкам, несмотря на их непростые характеры. Близнецам удалось войти ко мне в доверие. А это, уверяю, не так просто. Наступил момент, когда защита сестер Горенштейн стала для меня не просто работой, а личным делом, делом чести, простите за громкие слова.

Я посмотрела на Вадима.

– И тем больнее было узнать, что вы не оставили своих попыток причинить вред сестрам. Вы знали, что Тина принимает транквилизаторы по рецепту врача. Однажды выкрали флакон с лекарством и подсыпали в него психотропный препарат. После чего вернули лекарство на место и преспокойно принялись ждать.

Тина повернула голову и уставилась на брата горящими глазами.

– Совершенно посторонние люди – например, секретарь Аркадия – говорили мне, что Тина странно ведет себя в последнее время. Поскольку все привыкли к тому, что Тина всегда ведет себя… ммм, мягко скажем, необычно, никто не обратил на это внимания. А следовало бы! Чего стоили только приступы лунатизма, во время одного я едва успела снять девушку с крыши!

– Ты, тряпка! – Губы Тины презрительно искривились. – Ты не мужчина, даже убить меня кишка тонка, устроил какую-то возню с пилюлями, как баба.

– А потом случилась смерть Аркадия, – тихо проговорила я, и все замолчали. В кабинете как будто повеяло холодом и пустотой.

– Взрыв был делом рук профессионала. Стало ясно, что между делом шестилетней давности и трагедией на яхте «Счастливчик» есть прямая связь.

Я повернулась к Малюхе:

– Скажите, почему вы отказали Вадиму, но согласились на предложение Елизаветы Горенштейн?

Дэн широко улыбнулся. Да, этот человек любил находиться в центре внимания.

– Деньги, деньги правят этим миром, – сообщил мне киллер. – У него их не было, а у девчонки были. К тому же он слабак, иметь с ним дело опасно – сдаст при первой возможности, как прижмут. А девочка – кремень. В отца, наверное, пошла.

Я бы с удовольствием стерла усмешку с лица Малюхи, а еще лучше – вбила ее вместе с зубами поглубже, но нельзя же иметь все и сразу…

– Когда Аркадий погиб, следствие вскоре забуксовало. Латинское изречение «Ищи, кому выгодно», думаю, все знают. В первую очередь гибель Горенштейна была выгодна его вдове и сыну – они получили наследство, контроль над фамильным состоянием, доступ к бизнесу. Но ведь в голове не укладывается, что в смерти Аркадия виновен его единственный сын! Вадима и допрашивали не слишком подробно – как же, такая потеря. Я начала подозревать его первой, – жестко сказала я, глядя на пухлощекого наследника. – А вскоре эта же мысль пришла в голову и Анне. Я даже знаю, когда именно это произошло.

Женщина натянула рукава черной кофты до кончиков пальцев.

– Я позвонила Анне Валерьевне и сообщила, что Тина в больнице. Разговор был вполне деловым и дружелюбным. Но спустя каких-то полчаса Анна примчалась в клинику, обвинила меня в некомпетентности и всех грехах и уволила со скандалом. Одновременно она вышвырнула из Семирадова нанятую мной охрану, заменив их сотрудниками агентства «Альбатрос», с которыми прежде уже имела дело. Я все никак не могла понять, что произошло. Оказывается, Анна защищала сына. Она только что поняла, кто причастен к взрыву на яхте, и теперь никак не могла допустить, чтобы я пришла к тем же выводам.

Анна молчала, отвернувшись. С ней все было ясно, материнская любовь – жуткая штука. А вот к остальным в этой комнате у меня еще оставались вопросы.

– Лиза, не могли бы вы повторить мне свое признание, которое сделали полчаса назад? Ну, то самое, что вы убили вашего дядю?

До этого момента Лиза сидела, не поднимая глаз, крепко держась за руку сестры. Ей бы еще белые носочки и короткое платьице – ну просто примерная дошкольница. Глядя на нее, ни за что не поверишь, что эта девочка уже совершеннолетняя и недавно едва не вышла замуж. Но тут Елизавета Горенштейн обвела присутствующих горящим взглядом и воскликнула:

– Послушайте, почему вы ей позволяете?

Присутствующие молчали.

– Вы сидите тут и смотрите, как эта… эта… оскорбляет меня, обвиняет нас всех в каких-то кошмарных вещах. Может быть, пора поставить эту охранницу на место? Может быть, среди вас есть настоящие мужчины?

В голосе сиротки появились незнакомые мне женственные ноты, девушка облизнула розовые губы и скользнула взглядом по лицам, пропустив Вадика, но задержавшись на физиономиях Ващенко и Базарчука. Мне показалось, или два давних деловых партнера взглянули друг на друга с легким неудовольствием?

Игра была стара как мир, но все так же увлекательна. Взгляд Лизы Горенштейн означал: «Избавьте меня от неприятностей, господа, и я стану наградой тому, кто справится с этим лучше всех».

– Действительно, Евгения, вам не кажется, что это слишком? – укоризненно покачал головой Базарчук и поправил галстук. Не знаю, откуда Илью Ивановича выдернули телефонным звонком, но уж явно не из супружеской постели. Скорее всего, с затянувшегося за полночь совещания. Костюм тарасовского воротилы был слегка помят и скорее подчеркивал, чем маскировал солидное пузо и обвисшие плечи, но, несмотря ни на что, Базарчук смотрелся очень представительно. Если не принимать во внимание, что Елизавете он годится скорее в дедушки, чем в папочки, то они с Лизой составят красивую пару.

– Вы переходите границы допустимого! – Холеное лицо Ващенко искривилось от гнева. Кажется, Дмитрий Юрьевич вступил в игру, так сказать, в извечную погоню за сладкой морковкой – эта награда маячит перед носом послушных ослов, но возможность схрупать ее получает обычно какой-нибудь жеребец со стороны.