Валерий Самойлов - Ограбление по-калининградски

— Согласны! — не задумываясь ответил Шибан, подмигнув Морпеху и таким образом выдвинув свою кандидатуру на поединок.

— Магомед! — гаркнул кавказец, и из-за его спины выдвинулся амбал в полтора раза крупнее и на голову выше, чем Шибан.

— А за «фуфло»? — опять встрял Морпех.

— «Базара» больше нет! — на правах «смотрящего» произнес преемник Хабара. — Всё решит поединок!

Морпех, изображая некое сожаление, ухмыльнулся и в знак согласия кивнул головой. Толпа с превеликим удовольствием отправилась в лесок. Магомед, двигая головой поочередно слева направо и справа налево, двинулся следом за толпой, поглядывая на Шибана и оценивая его шансы, на что тот спокойно спросил: — Мы с вами случайно не встречались на областных соревнованиях по вольной борьбе?

— Весовая категория не та! — с некоторым акцентом, глядя сверху вниз, произнес будущий соперник.

«Значит, вольник! — сообразил Шибан. — Тем хуже для него!»

— Вообще-то я боксом занимался, — признался Магомед и, ухмыляясь, добавил: — Кикбоксом!

«Придется повозиться», — прикинул Шибан уже с меньшим, чем ранее, оптимизмом.

Толпа организовалась в круг, выделила судью, который тут же взял бразды правления в свои руки.

— Так! Бойцам сдать оружие! — прохрипел новоявленный судья.

Делать было нечего, и Шибан передал свое боевое снаряжение Морпеху. Магомед вынул из-за спины «ствол» и также его сдал. Судья тем не менее обыскал обоих. Противники стали друг против друга, ожидая команды, а судья на ходу придумывал правила поединка.

— Можно всё! — прокричал судья поединка. — Даже ниже пояса! Можно кусаться и ругаться. Нельзя только убивать. Понятно? А раз понятно, то на счет «три». Раз, два…

Не дожидаясь «три!», здоровяк, пользуясь преимуществом в росте, запустил свою правую лапу в подбородок Шибану, не забыв приложить следом и свое левое колено. Притом он ударил не кулаком, а ладонью. Это был специфический удар, целью которого было поражение как самого подбородка, так и глаз противника. «Морской котик» как будто предчувствовал, что обязательно будет какой-то подвох, и с ходу, пропустив всё же удар коленом, произвел сложнейший захват большого пальца противника. Магомед ощутил сильнейшую боль в руке. Он, думая, что уложит противника, так и не понял, что произошло. Шибан же, не теряя инициативы, захватил локоть и оказался сзади него, полностью контролируя ситуацию. Магомед от боли выпятил из орбит глаза, но терпел и не кричал.

— А теперь на цыпочки! — жестко сказал Шибан, надавливая на его пальцы. — И пошел вперед!

Тот сразу же подчинился и пошел на цыпочках.

— Ни хрена себе! — выдал кто-то из «братанов». — Такого я еще не видел.

Бойцы протиснулись сквозь толпу к дереву, где должно было произойти самое эффектное, но рискованное действие. Шибан подмигнул Морпеху, и тот метнул один из ножей в дерево поверх его головы. Свободной рукой Шибан выдернул нож и поднес его к горлу противника. «Братва» от этого неоговоренного в правилах действа заколебалась. Некоторые, особо нервные, изобразили характерный звук, возникающий при снятии «ствола» с предохранителя. Морпех также снял с предохранителя своего «стечкина» с глушаком.

— Спокойно! — крикнул преемник Хабара, предчувствуя, что вот-вот начнется пальба.

— Вроде, мы победили, — спокойно произнес Шибан. — Как и договаривались, без «мокрухи»! Да или…

— Да! — веско произнес главный хабаровец. — Мы живем, в отличие от вашего бывшего пахана, по понятиям. Идите, вам ничего не будет.

— Только после вас, — любезно произнес Морпех.

— Тогда идемте вместе, как и пришли сюда, — распорядился кавказец, после чего Шибан отпустил руку Магомеда.

— Что за прием? — спросил тот, встряхивая руку.

— Да, так! — ответил Шибан, принимая от Морпеха свой специфический пистолет и ножи. — Дедушка научил.

— Судя по «стволу», — вклинился в разговор наследник хабаровского хозяйства, — дедушка был «морским котиком».

— У нас еще бабушка была! — загоготал Морпех, а вместе с ним и все остальные «братаны».

— Это не она ли в порту замутила? — спросил чей-то голос из толпы. — Пистолет морского спецназа был только у Глота. Мои люди из ментовки сказали, что пуляли как раз из него. После того, как Глот исчез.

Все мигом напряглись, ожидая ответ. «Братва», как и опер Спешнев, вела свой учет громких дел. Но в отличие от сыскаря, которому надо было словесно отчитаться перед вышестоящим начальством, «братве» полагалась конкретная доля от суммы добычи… и взнос в «общак». Друзья мигом сообразили, что допустили роковую ошибку, не выбросив засвеченный «ствол». Теперь их «раскололи», и надо было срочно что-то делать.

— А мои люди вякнули, — невозмутимо ответил Шибан, — что пулял снайпер из винтовки.

— И приемчик твой того, — не унимался ушлый «братан», — из той же оперы. Да ты и есть «морской дьявол»! Это он на палубе шмалял в порту!

— Вот так, что ли? — гаркнул Шибан и тут же, неожиданно для всех и даже Морпеха, прострелил ногу доставшему его «братану».

— А-а-а! — заголосил подстреленный и, невзирая на боль и хлынувшую фонтаном кровь, всё же проорал что было сил: — Бей их, братва!

— На землю! Быстро! — крикнул Морпех, наводя свой «ствол» поочередно на всех, кто оказался в его секторе стрельбы.

Народ понял, что эти двое «замочат» всех подряд, и попадали на землю.

— Лежать! Руки за голову! — прокричал Шибан.

Морпех, не церемонясь, попинал самых ретивых, и спецназовцы побежали к машине. При этом Шибан, как и положено при обычном беге, двигался лицом вперед. А Морпех, ухватившись за него левой рукой, бежал задом, держа под прицелом притихших на минутку «братанов». Немного отдалившись от них, они рванули полным ходом к своему «уазику», меняя траекторию движения, чтобы в них не попали стрелки.

«Братаны» рассредоточились и стали целиться в убегавших. Из города шла колонна машин, среди которой могли оказаться и менты, поэтому преемник Хабара тут же закричал:

— Не стрелять! Так возьмем!

Все побежали к машинам, от которых уже отделился «уазик». Он помчался вправо по второстепенной дороге, ведущей в Гурьевск. «Бэхи» рванули следом. «Братаны» со «стволами» по-высовывались из окон машин, целясь и стреляя в шины. За очередным поворотом Шибан, выпустив из своего специфического пистолета последние три пули-стрелы, подбил головную «бэху», в которую тут же врезалась следующая за ней машина. Дорога была узкая, и все попытки других машин объехать аварийщиков оказались безуспешными. К тому же «уазик» уже съехал с дороги и понесся по колхозным полям, оставляя за собой шлейф пыли. Братаны постреляли на авось, и наследник хабаровского хозяйства прокричал, чтоб все слышали: