Людмила Феррис - Большие девочки тоже делают глупости

Мальчишку она увидела не сразу, он сидел на краю территории, верхом на шине, и ковырял палкой в песке, а когда Юлька подошла поближе, не удивился, только спросил:

— Че надо? — готовый мгновенно исчезнуть с ее глаз.

— Мне поговорить, не бойся.

— А че мне тебя бояться? У тебя колбаса есть?

— Колбаса? — растерялась Юля. — С собой нет. Но если хочешь, тут рядом кафе, можем поесть.

— Поесть? — Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Да, я приглашаю тебя в кафе.

— Ты из полиции?

— Нет, я из газеты, живу в другом городе.

— А-а-а, раз из другого города, тогда можно в кафе. Меня Тимкой звать.

— А меня Юля. Скажи, а девочка в вашей компании есть?

— Танька, что ли?

— Давай ее в кафе возьмем.

— Давай, раз тебе не жалко, — согласился Тимка. — Счас.

Мальчик слез с шины и исчез, словно провалился сквозь землю. Через несколько минут два детских силуэта появились совсем с другой стороны и приблизились к Юльке.

— Это Танька. Только давай в кафе к базару пройдем, это рядом. Там очень вкусно кормят.

— К базару так к базару, — согласилась Сорнева.

Юля заметила, что девочка одета как-то неважно: платье было заношенное, да и у наброшенной на плечи кофточки разлохматились рукава, и нитки торчали во все стороны.

В кафе Юля посадила своих новых знакомых за стол и набрала полный поднос еды. Они ели молча. Юлька думала о том, что бабушка могла ошибаться, и вообще это не та девочка, да еще мальчик в придачу, какой-то нынче приступ благотворительности.

— Ешь, не стесняйся. — Юля подвинула девочке тарелку поближе, а сама набрала номер Анны Красновской. Женский голос уверенно сообщил, что «абонент временно недоступен».

Журналисту известно, что у любой информации тоже есть свойства: достоверность, точность и своевременность. Информация имеет особенность устаревать, скисать и протухать, а «подпорченный товар» читателю не сбыть. Словом, пока скандал с фестивалем на слуху, публикацию прочтут, а потом, потом Заурский даже разговаривать с автором не станет. Юлька подумала, что в гостинице она наконец доберется до писем и, несомненно, выудит что-нибудь интересное. Такой нужный ей абонент — Красновская — продолжал оставаться недосягаемым.

— Что за город у вас, Таня! — в сердцах воскликнула Юлька. — Людей по голове бьют, машины взрывают, на звонки не отвечают! Как ты тут живешь?!

— Взрывают, — согласилась девочка. — Сначала следят за красивой хозяйкой, а потом — раз, что-то прикрепляют к машине, и бабах — взрыв, как в кино. Хорошо, что она убежала.

«Значит, это та девочка», — сказала себе Юлька.

Тимка продолжал молча жевать.

— А ты откуда про это знаешь? Про взрыв, — осторожно спросила Юля.

— Видела я — и дядьку, что машину взорвал, и тетку красивую, которая со двора сбежала. Машина как жахнет, а она как побежит! Кино просто, дым, огонь, — невозмутимо рассказывала Таня.

— А когда это случилось?

— Да сегодня утром, в центре.

— Ты там, рядом была? — не веря своим ушам, спросила Юля.

— Во дворе я была, где же мне еще быть? Там скамейка большая, удобная, и мусорный бак большой, за ним спрятаться можно.

При чем тут скамейка, мусорка — Юлька не поняла, но боялась лишний раз пошевелиться, чтобы не спугнуть нечаянную свидетельницу того самого взрыва, от которого пострадала Красновская. Не каждый же день по утрам в городе взрывают машины! Она себя одернула.

«Может, это просто дурацкое совпадение? Сон наяву? Я думаю про этот взрыв, начинаю вслух об этом говорить. И девочка… Не может быть. А может, она все придумывает, ведь дети в ее возрасте большие фантазеры?

Юлька не сразу заметила, что за столом на одного человека стало меньше, Тимка словно испарился.

— А мальчик где? — испуганно спросила Сорнева.

— Да не волнуйся, не пропадет он. Поел и пошел по своим делам. У него родная бабка на базаре торгует, ему есть куда идти.

— Таня, только ты не уходи, пожалуйста. Мне еще поговорить с тобой надо.

— Говори. — Девочка пожала плечами.

— А где твои родители?

Девочка тут же насупилась и как отрезала:

— Нет у меня родителей.

— Ребенок не может быть без родителей.

— Я взрослая и самостоятельная. Я сама по себе.

Юлька на мгновение даже растерялась — она раньше не встречала таких маленьких девочек, которые были «сами по себе».

— Но должны ведь быть у тебя папа и мама?

— Мама умерла, бабушка тоже. Больше у меня никого не было. Не было у меня папы.

— Ну где-то же он должен быть.

— Не знаю. — Таня пожала плечами.

— А где ты живешь?

— Днем гуляю, ночью — в колодце молокозавода. Я привыкла.

Чувство жалости к ребенку накатило на Юльку так, что защипало в носу и в глазах.

— Знаешь, — доверительно сказала она девочке, — у меня тоже мама умерла, поэтому я тебя хорошо понимаю. Давай пока пойдем ко мне в гостиницу, я ведь приехала в ваш город на несколько дней и живу в гостинице, а там посмотрим, что дальше делать.

— А ты меня в полицию не сдашь?

— Нет, не сдам.

— Хорошо, пошли. — И Танька протянула ей маленькую, всю в цыпках, ладошку.

В вестибюле гостиницы дежурная даже не обратила внимания на то, что Юля пришла не одна. В номере было тихо и уютно, Юля взяла с тумбочки коробку конфет.

— Давай будем сейчас чай пить.

— Да у меня уже места нету! — Танька постучала кулаком по животу. — А у тебя правда мама умерла?

— Правда. Я выросла с папой. Ты мне расскажи о себе, Таня. Я журналист, может, помогу тебе чем, найдем твоих родных.

— Я в детский дом не пойду. Лучше в колодце жить.

— Я про детский дом тебе ничего не говорила. Может, у нас получится найти сестру какую-нибудь мамы, родственников много бывает — дяди, тети, троюродные братья и сестры.

— Не знаю, я не думала.

— А ты подумай. Это лучше, чем по колодцам скитаться. Давай-ка сначала рассказывай все.

Юлька слушала девочку внимательно и думала о том, почему маленькому человечку выпало столько испытаний и как она может помочь Тане обрести родных или приемную семью. Оставлять девочку одну никак нельзя. Когда Танька дошла до происшествия во дворе со взрывом машины и пересказала все в деталях, Юля не выдержала.

— Таня, ты точно видела мужчину, который подходил к машине и что-то подложил туда?

— Точно, я его хорошо видела. Лицо у него злое. И девушку видела, которая после взрыва убежала. Вскрикнула и убежала.

— А мужчина?

— А он на дальней скамеечке сидел и смотрел, как машина горит.

— То есть ты его запомнила?!

— Ну, как тебя! — Танька на секунду задумалась. — Хочешь, я его нарисую?

— Как нарисуешь? — не поняла Сорнева. Девочка ставила ее в тупик.

— Карандашом на бумаге.

— Давай! — Юлька протянула ей бумагу и карандаш.

Таня рисовала долго, и ее язычок от усердия высовывался изо рта.